Аня из Зелёных Мезонинов - Монтгомери Люси Мод (1995)

— Я очень рада, что вы испытываете то же самое, что и я, — сказала Аня решительно. — Это так ободряет. Теперь я уже не буду так сильно из-за этого волноваться… Хотя, вероятно, найдутся другие вопросы, которые будут меня тревожить. Они ни на минуту не перестают возникать… Ну, то есть вопросы, которые приводят в недоумение, вы понимаете. Решаешь для себя один вопрос, и тут же возникает другой. Так много вопросов, которые надо обдумать и решить, когда начинаешь взрослеть. Я все время занята тем, что обдумываю и решаю, что правильно, а что нет. Это очень серьезно — становиться взрослым, правда, Марилла? Но с хорошими друзьями, как вы, Мэтью, миссис Аллан, мисс Стейси, я должна повзрослеть успешно, и это будет моя собственная вина, если я этого не сделаю. Я чувствую большую ответственность, потому что у меня один-единственный шанс. Если я не вырасту такой, какой должна, то уже не смогу вернуться и начать сначала. Я выросла на два дюйма за это лето, Марилла. Мистер Джиллис мерил меня, когда мы были на дне рождения у Руби. Я так рада, что вы сделали мои новые платья подлиннее. Это темно-зеленое такое красивое, и так было мило с вашей стороны сделать оборки. Конечно, я понимаю, что в этом не было особой необходимости, но оборки стали так модны этой осенью, и у Джози Пай все платья с оборками. Я наверняка буду теперь учиться лучше с моими оборками. У меня такое приятное чувство где-то в глубине души из-за этих оборок.

— Ну, ради этого стоило их пришить, — признала Марилла.

Мисс Стейси вернулась осенью в авонлейскую школу и застала своих учеников, как и прежде, готовыми с энтузиазмом приняться за работу. Подготовительный класс перепоясал чресла,[13] дабы вступить в решительную схватку, потому что вдали, в конце учебного года, бросая неясную тень на весь предстоявший путь, маячило нечто роковое, известное под названием "вступительные экзамены;", и при мысли об этом у всех учеников, без исключения, душа уходила в пятки. А что, если не сдадут! Этой мысли было суждено преследовать Аню в ту зиму целыми днями, включая и послеобеденные воскресные часы, почти полностью вытеснив моральные и теологические проблемы. Когда ее навещали плохие сны, она видела себя в них печально всматривающейся в список выдержавших вступительные экзамены, где имя Гилберта Блайта было крупно выписано наверху, а ее собственное даже не появлялось.

Но все же это была веселая, полная трудов, счастливо и быстро пролетавшая зима. Занятия в школе были такими же интересными, а соперничество в классе таким же захватывающим, как и прежде. Новые миры мыслей, чувств и желаний, свежие, чарующие горизонты неисследованных знаний открывались перед любопытными Аниными глазами. Во многом это было результатом тактичного, внимательного и разумного руководства со стороны мисс Стейси. Она учила свой класс самостоятельно думать, исследовать и находить решения и поощряла своих учеников сворачивать со старых проторенных путей, что беспокоило миссис Линд и школьных попечителей, которые относились ко всем нововведениям и отклонениям от принятых методов большей частью с сомнением.

Помимо занятий Аня чаще, чем прежде, предавалась развлечениям — как только представлялся удобный случай, потому что Марилла, памятуя о рекомендации доктора из Спенсерваля, больше не налагала на них запрета. Дискуссионный клуб процветал и провел несколько концертов; состоялись одна или две вечеринки, уже почти как у взрослых; были и прогулки на санях, и веселые часы на катке.

А одновременно Аня росла, вытягиваясь так быстро, что однажды Марилла, встав случайно рядом с ней, даже вскрикнула от удивления, обнаружив, что девочка выше нее самой.