Аня из Зелёных Мезонинов - Монтгомери Люси Мод (1995)

— Ах, я так рада, что она красивая! Это почти как самой быть красивой. Раз уж я сама некрасивая, то было бы приятно иметь красивую задушевную подругу. Когда я жила у миссис Томас, в гостиной стоял книжный шкаф со стеклянными дверцами. В нем не было никаких книжек. Миссис Томас держала в нем свой фарфор и банки с вареньем, когда, разумеется, оно у нее было. В одной дверце стекло было разбито. Мистер Томас разбил его однажды ночью, когда был немного пьяный. Но другая дверца была целая, и я обычно представляла, что мое отражение в ней — это другая девочка, которая живет в шкафу. Я называла ее Кейти Морис, и мы были очень близки. Я беседовала с ней часами, особенно в воскресенье, и все ей рассказывала. Кейти была моим утешением и радостью моей жизни. Мы воображали, что книжный шкаф заколдован и что если бы только я знала волшебное слово, то могла бы открыть дверь и войти в комнату, где живет Кейти, вместо полок с вареньем и фарфора. И тогда Кейти Морис взяла бы меня за руку и повела в чудесное место, где полно цветов, солнечного света и фей, и мы всегда жили бы там счастливо. Когда мне пришлось перейти жить к миссис Хаммонд, мне было так тяжело покинуть Кейти Морис. Она тоже чувствовала себя несчастной, я знаю, потому что она плакала, когда поцеловала меня на прощание через дверцу книжного шкафа. У миссис Хаммонд не было книжного шкафа. Но возле реки неподалеку от дома тянулась зеленая долина, и там жило прелестнейшее эхо. Оно повторяло каждое сказанное слово, даже если говорить не очень громко. Я вообразила, что это девочка по имени Виолетта и мы с ней дружили. Я любила ее почти так же, как я любила Кейти Морис… не совсем, но почти. Вечером накануне моего отъезда в приют я сказала Виолетте «прощай», и ее «прощай» вернулось ко мне со слезами в голосе. Я так привязалась к ней, что у меня недостало духу вообразить задушевную подругу в приюте… даже если бы там был простор для воображения.

— Я думаю, очень хорошо, что его там не было, — заметила Марилла сухо. — Я не одобряю подобных глупостей. Ты, кажется, сама веришь в свои выдумки. Тебе будет полезно иметь настоящую живую подругу, чтобы у тебя не было таких фантазий в голове. И не рассказывай миссис Барри об этих своих Кейти Морис и Виолетте, а то она подумает, что ты плетешь небылицы.

— О нет, не расскажу. Я могу говорить о них не с каждым — слишком священна для меня их память. Но мне захотелось рассказать о них вам… Ах, смотрите, большая пчела вылетела из цветка яблони! Подумать только, жить в таком прекрасном месте — в цветке яблони! Вообразите, спать в цветке, когда ветер тихонько его покачивает. Если бы я не была человеком, я хотела бы быть пчелой и жить в цветке.

— Вчера ты хотела быть чайкой, — фыркнула Марилла. — Мне кажется, ты очень непостоянна. Я велела тебе учить молитву и не разговаривать. Но ты, кажется, не в состоянии молчать, если поблизости есть кто-то, кто может слушать твою болтовню. Пойди к себе в комнату и выучи молитву.

— О, я знаю уже почти всю… кроме последней строки.

— Хорошо. Делай, что я велела. Пойди в свою комнату и доучи как следует. И оставайся там, пока я не позову тебя помочь мне приготовить чай.

— Можно мне взять цветы с собой, для компании? — попросила Аня.

— Нет, не замусоривай комнату цветами. И вообще, следовало оставить их на дереве.

— Я тоже это почувствовала, — сказала Аня. — Я чувствовала, что мне не следует сокращать их прелестную жизнь. Я не хотела бы, чтобы меня сорвали, если бы я была цветком. Но искушение было непреодолимым. Что вы делаете, когда сталкиваетесь с непреодолимым искушением?

— Аня, ты слышала, что я велела тебе идти в твою комнату?

Аня вздохнула, удалилась в свою комнату в мезонине и села на стул у окна.