— Да как вам пришло такое в голову? — спросила она с неодобрением в голосе. Принимая решение, ее совета даже не спросили, а потому следовало выразить неодобрение.

— О, мы думали об этом довольно долго, точнее, всю зиму, — ответила Марилла. — Миссис Спенсер была у нас здесь перед Рождеством и сказала, что весной собирается взять на воспитание маленькую девочку из приюта в Хоуптауне. Там, в Хоуптауне, живет ее кузина. Миссис Спенсер навещала ее и узнала все об этом приюте. Так что с тех пор мы с Мэтью все время возвращались к этой теме в разговорах. Мы решили, что возьмем мальчика. Мэтью немолод, ты знаешь, ему за шестьдесят, и он теперь не такой бодрый, как прежде. И сердце у него не совсем в порядке. А ты ведь знаешь, как трудно сейчас нанять кого-нибудь, чтобы помогал на ферме. Тут нет никого, кроме этих глупых французских подростков. Только какого-нибудь из них приставишь к делу и чему-то научишь, как он убегает на завод, где консервируют омаров, или в Соединенные Штаты. Сначала Мэтью предлагал взять мальчика из Англии. Но я твердо сказала — нет. "Может, они и неплохие, я ничего против них не имею. Но я не хочу иметь дело с лондонскими уличными мальчишками, — сказала я. — Пусть он будет, по крайней мере, здешний. Конечно, риск будет, кого бы мы ни взяли. Но мне станет легче на душе и спать я буду спокойнее, если мы возьмем канадского ребенка". Так что в конце концов мы решили попросить миссис Спенсер выбрать для нас мальчика, когда она поедет, чтобы взять девочку для себя. На прошлой неделе мы узнали, что она уже едет, и через семью Роберта Спенсера в Кармоди попросили ее привезти нам сообразительного симпатичного мальчика лет десяти-одиннадцати. Мы сочли, что это будет самый подходящий возраст — достаточно взрослый, чтобы сразу помогать по хозяйству, и достаточно маленький, чтобы успеть его правильно воспитать. У нас он найдет хорошую семью, дом и получит образование. Сегодня пришла телеграмма от миссис Спенсер — почтальон принес ее со станции, — там сказано, что они приедут поездом в пять тридцать. Мэтью поехал на станцию в Брайт Ривер встретить его. Миссис Спенсер высадит его там, а сама, разумеется, поедет до Уайт Сендс.

Миссис Рейчел гордилась тем, что всегда высказывала свое мнение без всяких оговорок. К этому она и приступила теперь, уже определив свое отношение к этой потрясающей новости.

— Ну, Марилла, я прямо тебе выложу, что думаю. Вы делаете ужасную глупость! Это риск, скажу я вам. Вы не понимаете, что делаете! Вы берете в свой дом чужого ребенка, не зная абсолютно ничего ни о нем, ни о его характере, ни о его родителях, ни о том, каким он может вырасти. Вот, только на прошлой неделе я читала в газете, как один фермер с женой, из наших же мест, взяли мальчика из сиротского приюта, а он взял да и поджег ночью их дом — поджег нарочно, Марилла, — и чуть не спалил их дотла прямо в постелях. И я знаю другой случай, когда усыновленный мальчик высасывал все сырые яйца — они не могли отучить его от этого. Если бы вы спросили моего совета в этом деле — чего вы не сделали, Марилла, — я сказала бы: ради всего святого, и не думайте об этом! Так-то вот!

Это запоздалое предостережение, казалось, не обидело и не встревожило Мариллу. Она не переставала работать спицами.

— Не спорю, в том, что ты говоришь, Рейчел, много правды. У меня самой есть кое-какие сомнения. Но Мэтью ужасно привязался к этой мысли. Я поняла это и потому уступила. Мэтью так редко чего-нибудь хочет, что, когда это случается, я всегда чувствую, что мой долг уступить. А что касается риска, так риск есть почти во всяком деле. Риск есть и тогда, когда люди заводят своих собственных детей, если уж на то пошло, — тоже неизвестно, что из них вырастет. А Новая Шотландия — это совсем близко от нашего острова. Другое дело, если бы мы брали ребенка из Англии или Соединенных Штатов. Канадский ребенок не может уж очень сильно отличаться от нас.