Осенний перелом - Кручко Алена (2015)

— Научишься, — хихикнув в кулачок, пообещала Гелли. А сама подумала вдруг: надо приглядеться, как складывается у деточки с Варреном. На виду — уважение с ее стороны и «рабочий интерес» с его, но отчего-то кажется, что их отношения должны быть куда как доверительнее.

Отчего-то Гелли очень хотелось, чтобы эта милая девочка стала членом семьи. Казалось, что так будет правильно. А подобным ощущениям Эбигейль фор Циррент привыкла верить.

Наверное, именно из-за мрачной погоды теплый неяркий свет масляных ламп казался особенно уютным. Лампы кидали медовые отблески на паркет, полумрак скрадывал стены, делая и без того немаленький гостевой зал еще больше. Тетушка Гелли сидела в кресле под лампой: темно-синее домашнее платье, крохотные пяльцы в руках, у ног — корзинка с нитками.

Женя приподняла тяжелые юбки — немного, может, всего-то на сантиметр-два от паркета, и тут же, спохватившись, выпустила из пальцев плотную ткань. Спросила поспешно:

— Не представляю, как в таком платье в дождь на улицу выйти?

— Да, погода сегодня не для прогулок, — согласилась тетушка. — Ну ничего, пройтись по лавочкам в свое удовольствие мы еще успеем. А пока учись. Вижу, вижу, что тебе надоело, — тетушка негромко рассмеялась, — но такая милая барышня должна уметь подать себя с первого взгляда. Голову подними, деточка, подбородок выше. И не делай такое жалобное лицо, улыбнись!

Женя задрала подбородок и выдавила улыбку. Ей было неловко, неудобно и стыдно, куда уж улыбаться.

Она уже битый час расхаживала туда-сюда, путаясь в подоле пышного платья, то и дело наступая на ушитую кружевами нижнюю юбку, не зная, куда девать руки. Почему-то она думала, что такие юбки вполне нормально слегка приподнять при ходьбе, но оказалось — наоборот. Признак не то чтобы дурных манер, а скорее их полного отсутствия. Как выразилась тетушка, «такого даже горничные себе не позволяют».

Легкие домашние туфельки скользили по натертому до блеска полу, хотелось плюнуть на приличия, разогнаться и проехаться, как по накатанному льду зимой. Интересно, как здешние дамы ухитряются танцевать на таком полу и не падать?

А тетушка сидела в своем кресле и отпускала замечания: «Спину ровней, плечи развернуть, шаг короче, деточка, и руками не маши туда-сюда, ты не солдат на плацу! Ты молодая красивая барышня, знай себе цену и не стесняйся это показать».

— Я вижу, вы не скучаете, милые дамы? — вошел граф, внимательно оглядел Женю, кивнул одобрительно.

«Уж лучше бы скучали», — подумала Женя. Хотя вслух, разумеется, не призналась.

— А ты хотел нас чем-то развлечь, дорогой братец? — тетушка встала, бросила быстрый недовольный взгляд за окно.

— Всего лишь спросить, как успехи милой барышни.

— Отвратительно, — не удержалась Женя. — Если вы собирались вытащить меня на какой-нибудь бал, имейте в виду, что я там опозорюсь по полной программе.

— Гелли? — граф обернулся к сестре.

— Не так все плохо, — улыбнулась та. — У девочки своеобразная манера двигаться, но неуклюжестью она не страдает. Привыкнет.

Граф снова обернулся к Жене:

— А танцевать вы умеете?

— Видели б вы наши танцы, — Женя представила, как вытанцовывает в этом платье какой-нибудь дискотечный быстряк, и, не выдержав, рассмеялась. — Брюки для них подходят больше, честное слово. То есть, конечно, для вальса такое платье вполне годится, но как раз вальс я как-то и не очень…

— Можете мне показать? — заинтересовался граф. Подошел вплотную, протянул руку ладонью вверх: — Позвольте пригласить вас на танец.

— Да вы же не умеете, — Женя протянула руку, почувствовав вдруг, что совершенно по-глупому смущается.

— А вы научите, — невозмутимо отозвался граф. Кажется, он прочитал на ее лице не сказанное «да зачем вам?!», потому что пояснил, слегка улыбнувшись: — Танцы дают некоторое представление об обществе. И, я бы сказал, как раз то представление, которое довольно трудно выразить словами.