В H-состоянии, придуманном отцом, все одинаково. Это состояние совершенной симметрии. А значит, информация, содержащаяся в нем, нулевая, что вполне резонно, если учесть, что мы имеем дело с ничем. И как же получить информацию из H-состояния, превращая ничто в нечто? Обозначить границы. Граница нарушает симметрию, создавая информацию. Но граница зависит от наблюдателя, как и информация, которую она создает.

«В классической физике вы можете определить состояние какой-то системы, а потом придет кто-то другой и тоже определит состояние той же самой системы и получит тот же самый результат, что и вы, – говорил нам Журек. – В квантовой механике такое, как правило, невозможно».

Теперь я поняла, почему это было невозможно. Проведение квантовых измерений сводится к выбору системы отсчета. В небулевой суперпозиции любых возможных точек зрения не существует никакой дифференциации, никакой информации. Квантовая интерференция уже позаботилась об этом. Когда вы делаете измерения, выбрав одну точку зрения в рамках булевой логики, ограничивающей возможные ответы двумя – «да» или «нет», вы нарушаете симметрию суперпозиции и создаете наугад бит информации. «Все дело в интерактивности, – сказал Журек, – это ключ к разгадке, как устроена Вселенная».

– Если бы мир не был квантово-механическим, – сказала я отцу, – тогда он, наверное, не мог бы возникнуть из ничего. Я говорю сейчас не том, что обычно имеется в виду, когда люди рассуждают о квантовой механике: что, начав с некого состояния, которое можно назвать «ничто», мы приходим к другому состоянию, назовем его «нечто», благодаря принципу неопределенности. Это тривиально. Здесь предполагается существование квантовой механики с самого начала. Я имею в виду другое: если бы мир не описывался квантовой механикой, то его логика была бы булевой и реальность была бы инвариантной. Все наблюдатели пришли бы к согласию относительно истинности предложений. Они бы пришли к единому мнению о том, что реально, а что нет. Не было бы никакой интерференции между их точками зрения; физика была бы классической. Но когда у нас есть инвариантность, у нас есть нечто, от которого нам не отделаться словами. Это была бы реальность, онтологически отличающаяся от ничего, и тогда мы бы столкнулись с пропастью, которую невозможно преодолеть, перекинув логический мостик. Нет смысла говорить, что Вселенная родилась из ничего, но сейчас она представляет собой нечто – нет способа получить одно из другого. Так можно сказать только в том случае, если Вселенная – ничто. Но если Вселенная – ничто, то только ничто окончательно реально. Ничто (не) инвариантно. И отсутствие инвариантности проявляется для нас в виде квантовой механики.

– То есть всякая вселенная, в каком-то смысле реально существующая, вселенная, представляющая из себя нечто, не описывалась бы квантовой механикой?

– Что-то мне это подсказывает, – сказала я. – Уилер всегда знал, что квант – это ключик к отгадке. Я думаю, что это был ключик к зависимости реальности от наблюдателя. Намек, что все, в глубине своей сути, – это ничто.

– Ты слышала о пещере Платона? – спросил отец. – Мы все сидим внутри пещеры и не видим, что происходит снаружи, мы видим только тени на стене. Предполагается, что из-за этого нам никогда не познать реальный мир. Но истина состоит в том, что нам необходимо иметь ограниченную систему отсчета для того, чтобы существовала хоть какая-то реальность! Если ты не прикована к своему световому конусу, ты ничего и не увидишь. Разве только H-состояние.

Я кивнула:

– Не будет никакой информации. Нам нужно нарушение симметрии, тень, для того чтобы получить информацию и из информации родился мир. Бытие из бита.