Принцесса викингов - Вилар Симона (1996)

Они вышли за частокол усадьбы и направились в сторону песчаных холмов. Ролло шел впереди, чрезвычайно медленно, но Эмма не решалась догнать его. Страх и надежда бились в ней… Как много мог бы сделать для нее Атли, если бы остался жив! Он был ее ангелом-хранителем в этом мире, но теперь она осталась совершенно одна. Кроме того, она знала, что всегда – всегда! – терпит поражение в единоборстве с Ролло. Один лишь раз он уступил, но она обернула его слабость против него самого. И теперь только Бог ведает, чего ожидать от него.

Ролло опустился на песок у каменного креста, по-прежнему глядя перед собой погасшим взглядом. День был серый, сумрачный, весной словно уже и не пахло. Бесконечные пепельные пески терялись в туманной дымке, за которой едва различима была гора Мон-Томб. Простиравшиеся среди дюн на равнине заводи казались отлитыми из потускневшего олова. Воздух, однако, явственно пах морем, издали долетал жалобный писк чаек. Эмма глядела на конунга, машинально теребя на груди концы траурного покрывала. Никогда она еще не видела Ролло столь подавленным.

– Далеко на севере у меня еще есть братья, – негромко проговорил он. – Но мне не суждено встретиться с ними, да и незачем. Мы всегда были чужими, а теперь и подавно. Со смертью Атли я остался совсем один. Одинокая головня в поле гаснет…

У Эммы защемило сердце. Ролло жалел себя. Могучий и неуязвимый лев Нормандии…

Но она не смела жалеть его. Встряхнув головой, она скрестила руки на груди:

– Ты всегда был один. Я не знаю никого, кто бы равнялся с тобой, конунг.

Он слегка повернул к ней лицо, и в его стальных глазах мелькнул огонек – и сейчас же погас. Он снова был неприступен. Тогда она продолжала:

– На самом деле ты не один. Ты вершина. Вокруг тебя – твое королевство, твои люди, твои соратники. У тебя есть я, наконец, и…

Она едва не задохнулась от дерзости своих слов, но Ролло даже не взглянул на нее, лишь поднял ладонь, заставляя ее умолкнуть.

– Ты была последней, кто видел его перед смертью. Как это было?

Эмма опустилась на склон неподалеку и, обхватив колени, поведала о тихой кончине Атли.

– Он умер с улыбкой на устах. Его душа поднялась в небо, подобно чайке. Не о такой смерти мечтаете вы, северяне, однако Атли был христианином и умер, как и подобает христианину, и поверь, это куда лучше, нежели, получив удар железом в кишки, захлебнуться кровью с воинственным ревом. И если ты, Ру, поймешь своего брата, ты пойдешь по его стопам. Он доверил мне правду о предсказании в Упсале – младший брат укажет дорогу старшему, чтобы однажды они смогли встретиться в мире лучшем, чем этот.

Ролло отвернулся и крепко потер ладонью подбородок.

– Уж и не знаю, как это тебе всегда удается и разгневать, и развеселить меня одновременно.

Он произнес это сурово, но у Эммы закружилась голова от безумной надежды. Однако он быстро остудил ее пыл:

– По твоей вине мы расстались с Атли врагами.

– Нет, Ролло. Он все простил. И он так тебя ждал! Ему так много нужно было сказать тебе!

Ролло внимательно вгляделся в нее.

– Что он хотел сказать?

Эмма опустила голову:

– Я не смею. Я не знаю, поверишь ли ты, если это прозвучит из моих уст.

– Говори же!

Эмма умолкла, глядя в туманную даль.

– Не потому ли ты решился заговорить со мной, что Снэфрид уехала из усадьбы?

– Что? – озадаченно спросил Ролло. – Ах да, она поехала прогуляться верхом. Она любит эти серые пески. Странное место, но с ней ничего не случится, она знает здесь каждую пядь.

– Да, ничего не случится с тем, – согласилась Эмма, – кого охраняют темные силы.

Лицо Ролло потемнело:

– В тебе снова говорит ревность.

– Однако сейчас я говорю лишь то, что говорил и Атли. Ведь было же предсказано, что твой брат поможет тебе освободиться от чар? Он просил Бога дать ему сил дождаться тебя. Но не смог…