Каменная подстилка (сборник) - Маргарет Этвуд (2014)

Особенно скользкие места на дороге она посыпает золой из пакета, оставляя за собой едва заметный темный след. По нему можно вернуться домой, если будет совсем плохо. Словно эпизод из Альфляндии – темная дорожка золы, загадочная, манящая, как белые камушки или хлебные крошки в лесу… только в этой золе должно быть что-нибудь особенное. Что-то такое, что обязательно нужно знать, какое-нибудь волшебное слово или заклинание, которое надо произнести, чтобы сдержать ее – без сомнения, зловредную – силу. Только там не должно быть слова «прах» – ничего такого, что напоминало бы о похоронах и последних почестях. Что-нибудь руническое.

– Зола, сожгла, дотла, смогла, дела, – произносит Констанция вслух, осторожно ступая по льду. Зола много с чем рифмуется. Нужно ввести эту золу в сюжетную линию, точнее – одну из сюжетных линий: их в Альфляндии много. Скорее всего, зловредная зола как-то связана с Милзретом Красной Рукой, хитроумным и злобным садистом. Он любит наводить на путников дурманящие видения, сманивать их с истинного пути и запирать в железные клетки, а потом терзать, спуская на них мохнатых хэнков-дьяволят, цианоринов, огнепигглей и прочих тварей. А сам с наслаждением смотрит, как одежды пленников – шелковые халаты, расшитые одеяния, подбитые мехом плащи, блестящие покрывала – превращаются в клочья, и как сами пленники умоляют о пощаде, корчась так, что приятно глазу. Она займется этим, как вернется домой.

У Милзрета лицо ее давнего начальника – из той поры, когда она работала официанткой. Он любил шлепать подчиненных ему женщин по попе. Интересно, читает ли он «Альфляндию»?

Она уже прошла один из двух кварталов. Все же эта вылазка была не самой удачной идеей – лицо мокрое, руки заледенели, и талая вода стекает за шиворот. Но раз уж вышла, нужно довести дело до конца. Она вдыхает холодный воздух. По лицу хлещут ледяные зерна. Ветер крепнет, как и обещали по телевизору. Но все же, когда пробиваешься через бурю, в этом есть что-то бодрящее, придающее сил. Ветер сметает с мозгов паутину, и дышишь полной грудью.

Мелочная лавочка на углу работает круглосуточно – Эван с Констанцией оценили это по достоинству еще двадцать лет назад, когда сюда переехали. Однако штабеля мешков с солью у наружной стены, где они обычно хранятся, нет. Констанция входит в магазин, таща за собой сумку.

– А соли нет? – спрашивает она у женщины, стоящей за прилавком. Этой она раньше не видела. Продавцы в магазине все время меняются. Эван говорил, что магазин наверняка ненастоящий и служит для отмывания денег, потому что не может он приносить прибыль, судя по тому, как мало тут покупателей и в каком состоянии зелень на прилавке.

– Нет, милочка, – отвечает продавщица. – Уже все расхватали. «Будь готов», видно, такой у них девиз.

Это намек на то, что Констанция не подготовилась должным образом. Все верно. Она всю жизнь такая – никогда ни к чему не бывает готова. Но как удивляться миру, если заранее ко всему готовиться? Как подготовиться к закату? К восходу луны? К снежной буре? Какое унылое это было бы существование!

– Ох, – говорит Констанция. – Нет соли. Не повезло мне.

– Зря вы вышли в такую погоду, милочка! – восклицает продавщица. – Это так опасно!

У нее крашеные рыжие волосы, по-модному подбритые сзади на шее. Но несмотря на это, она всего лет на десять моложе Констанции, судя по лицу, и существенно толще. «У меня хотя бы одышки нет», – думает Констанция. Но ей приятно, что ее называют милочкой. Так ее называли когда-то в молодости, а потом долго не называли. Теперь опять называют, часто.

– Ничего страшного, – отвечает она. – Я живу всего за два квартала отсюда.

– Два квартала в такую погоду – это много, – говорит продавщица. Несмотря на возраст, у нее на шее татуировка, выглядывает из-за края воротника. Кажется, дракон или что-то вроде. Шипы, рога, выпученные глаза. – Можно задницу отморозить.