Каменная подстилка (сборник) - Маргарет Этвуд (2014)

– Ну вообще-то я и вправду вставила Гэвина в Альфляндию. – До сих пор Констанция вроде бы не замечала Джорри, но при этих словах она поворачивает голову и глядит на Джорри в упор. – Чтобы защитить его.

– Это неуместно с вашей стороны! – говорит Рейнольдс. – Мне кажется, вам лучше…

– И я его защитила, – продолжает Констанция. – Он был в бочонке для вина. Он проспал там пятьдесят лет.

– О, я знала! – восклицает Навина. – Я знала, что он там есть! В какой это книге?

Констанция не отвечает. Она по-прежнему обращается к Джорри:

– Но теперь я его выпустила. Так что он может приходить и уходить как ему угодно. Ты ему больше не угроза.

Что это с Констанцией Старр? – дивится Тин. Угроза Гэвину Патнему со стороны Джорри? Но ведь это он ее отверг, причинил ей боль. Может, в этом стакане не вода, а водка?

– Что? – переспрашивает Джорри. – Это вы мне?

Она сжимает руку Тина, но не для того, чтобы удержаться от смеха. Вид у нее испуганный.

– Гэвин ни в какой не в дурацкой книге! Гэвин умер! – Рейнольдс начинает плакать. Навина делает шажок к ней, но затем отступает.

– Он был под угрозой, потому что ты желала ему зла, Марджори, – говорит Констанция ровным голосом. – Желала зла и гневалась на него. Это очень мощное колдовство, знаешь ли. Пока его дух все еще обитал во плоти по сю сторону, он был в опасности.

Она прекрасно знает, кто такая Джорри; сразу поняла, должно быть, несмотря на блестки и бронзовую пудру.

– Конечно, я злилась – из-за того, как он со мной обошелся! Он меня вышвырнул, выставил, как, как старую…

– Ох, – произносит Констанция. Воцаряется пауза, словно застывшая во времени.

– Я этого не знала, – наконец произносит она. – Я думала, все было наоборот. Я думала, что это ты сделала ему больно.

«Похоже, они столкнулись лоб в лоб, – думает Тин. – Как материя и антиматерия? И сейчас взорвутся?»

– Что, это он так сказал? – спрашивает Джорри. – Черт, а чего другого от него было ждать? Конечно, он все свалил на меня!

– О господи, – вполголоса произносит Навина. – Вы – Смуглая леди! Смуглая леди сонетов! Можно я с вами потом поговорю?

– Это поминки! – кричит Рейнольдс. – А не конференция, блин! Гэвин был бы ужасно недоволен!

Но, похоже, никто из трех женщин ее не слышит. Она сморкается, пронзает их яростным взглядом красных глаз и удаляется в сторону бара.

Констанция В. Старр сует остатки сэндвича в стакан; Джорри смотрит на нее так, словно она смешивает колдовское зелье.

– В таком случае я, как порядочный человек, обязана тебя освободить, – наконец произносит Констанция. – Я действовала под влиянием заблуждения.

– Что? – Джорри почти кричит. – Освободить от чего? О чем ты говоришь?

– Из каменного улья. Где ты так долго была в заточении и где тебя жалили индиговые пчелы. В наказание. И чтобы помешать тебе причинить вред Гэвину.

– Так это она – Алая Колдунья из Руптуса! – восклицает Навина. – Какая круть! А вы можете мне сказать…

Констанция ее по-прежнему игнорирует.

– Прости меня за пчел, – говорит она, обращаясь к Джорри. – Это, наверное, было очень больно.

Тин сжимает локоть Джорри и пытается утянуть ее прочь. Чего доброго, она устроит истерику и начнет пинать старуху-писательницу по лодыжкам или просто поднимет крик. Нужно ее отсюда извлечь. Они поедут домой, он нальет себе и ей выпить покрепче и успокоит ее, а потом они смогут посмеяться над всей этой историей.

Но Джорри не двигается, только отпускает руку Тина.

– Да, это было очень больно, – шепчет она. – Так больно. Все было так больно, всю мою жизнь.

Неужели она плачет? Да: настоящие слезы, металлизированные, сверкающие золотом и бронзой.

– Мне тоже было очень больно, – говорит Констанция.

– Я знаю, – говорит Джорри. Они смотрят друг другу в глаза, словно сплавленные воедино в некоем непостижимом слиянии разумов.