Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Красава коротко простонала и принялась вырываться, Мишка выпустил ее руки, схватил за плечи и как следует, встряхнул.

— Глаза-то открой! Все уже, все! Никто тебя больше не обидит, ну-ка, посмотри на меня.

Красава послушалась, открыла глаза, которые тут же начали наполняться слезами.

— Мишаня, она меня… — продолжение фразы утонуло в рыданиях.

Тут все было в порядке, раз слезы, значит, отпустило. Мишка поднял голову и глянул на Юльку и Савву. Пацан лежал неподвижно, видимо в обмороке, а Юлька, что-то зло шипя сквозь зубы, по одному разгибала пальцы Саввы, сомкнутые на ее поясе.

— Ну что, Перуница[8], великую победу одержала? С детишками справилась!

Слава тебе, дева грозная!

Ликом прекрасная, богоподобная,

В прах всех врагов повергающая

Мощной десницей божественной!

Блеск твоих крыльев серебряных,

Взор твоих глаз, что как яхонты,

Смертью грозят недостойному,

В трепет ввергают несмелого…

— Трепач! — Юлька зло зыркнула в сторону Мишки и снова опустила глаза к поясу. — Скоморохом тебе быть!

Но возжигают они

Пламя отваги у воинов,

Но поселяют они

Сладкую муку любовную

В сердце того, кто с достоинством

Имя несет мужа честного…

— Балаболка! — Юлька наконец освободилась и поднялась на ноги.

Стоя над телом поверженным,

Славу поешь ты делам его:

Подвигам, битвам, свершениям.

Душу приняв мужа честного,

Ты по пути яснозвездному

В Ирий пресветлый…

— Да заткнись же ты, аспид! Ты хоть знаешь, что тут было?

— И знать не хочу! Перед тобой двое больных лежат. Ты лекарка или коза на выпасе?

— Эта мочалка…

Это было серьезно! Юлька не отреагировала на, казалось бы, неотразимый прием — призыв к исполнению лекарских обязанностей. Хочешь не хочешь, пришлось применять недетские средства:

— Даже и не знал, что ты так хороша, когда сердишься! Прямо глаз не отвести!

— Трепач… — вне всякого сомнения Юлька слышала подобное в свой адрес впервые в жизни. — И что в тебе девки находят? Морда шпаренная, руки-крюки, язык, что помело…

— Правда твоя, Юленька: неказист… но твоей-то красоты нам на двоих хватит, даже еще и останется!

— Да ну тебя!

— Нет, правда, Юль! Недаром же мне про Перуницу вспомнилось!

— Вот еще… выдумал…

Юлька вырвала руку и чересчур суетливо склонилась над Саввой, приподняла ему голову, оттянула веко.

— В лазарет его! Надо присмотреть, когда в себя приходить начнет. — Не глядя на Мишку, сухим деловым тоном распорядилась лекарка. — Голос-то вернулся, но… всякое может быть.

— Сейчас, Юль… только мне двоих не утащить. Ничего, сейчас организуем!

«А вы-то чего засуетились, сэр?»

— Погоди, Юль, а с Красавой что?

— Ничего. Поревет, поревет и успокоится. Впредь наука — с лекарками не вздорить!

Мишка сунул в рот пальцы и вполсилы, чтобы не будоражить весь гарнизон крепости, высвистал сигнал «ко мне». Почти сразу из-за угла вышел наставник Прокопий — не старый еще мужик, бывший ратник, перешедший в обозники после потери правой руки.

— Чего это тут у вас? — Недоуменно спросил Прокопий, обводя взглядом «поле битвы». — Михайла, это ты звал?

— Я, дядька Прокоп. Видишь: двое болезных у нас — мне одному не утащить. Возьми Савву, отнеси, куда лекарка покажет.

— Угу. — Прокопий одной рукой подхватил Савву с земли и, осторожно придерживая крюком, заменявшим ему кисть правой руки, взвалил на плечо. — Показывай, девонька, куда нести