Сын Спартака - Саймон Скэрроу (2013)

Зима была необычно холодной. Открытая местность имела унылый вид. Деревья стояли без листьев, мрачные и неподвижные на фоне свинцового неба. Частые ливни и недавняя гроза пропитали поля водой, на дороге остались лужицы. Поначалу путникам часто встречались фермы и виллы, чьи хозяева жили на доходы от продажи зерновых, фруктов и мяса на рынках Рима. Но ближе к вечеру больших домов уже не было видно. Путники ехали через сохранившиеся рощи, среди которых встречались более мелкие фермы, а иногда группы сельских хижин, которые вряд ли можно было назвать деревнями. Сельские жители, румяные от холода, рубили дрова на улице или выходили за кормом, заготовленным на зиму для скота. Они останавливались, глядя на проезжающих мимо всадников с любопытством, а порой с подозрением. А потом возвращались к своим обычным занятиям.

После короткого отдыха в полдень всадники снова двинулись в путь. Теперь дорога шла у подножия гор, вздымающихся вдоль хребта Италии. Облака закрыли все небо, и вот уже на землю упали первые капли дождя. Когда дождь усилился, всадники завернулись в накидки и натянули капюшоны. Марк надеялся, что дождь скоро пройдет, но он не прекращался, а становился еще сильнее. Несмотря на то что накидки были смазаны животным жиром, чтобы дождь стекал с них, люди вскоре промокли до нитки. Воздух стал холодным, а легкий ветерок делал его еще холоднее.

Не в силах сдержать дрожь, Марк стиснул зубы и покрепче сжал поводья. Взглянув на Лупа, он увидел, что его товарищ дрожит, стуча зубами. Луп поймал его взгляд:

– К-когда хозяин остановится и найдет к-какое-нибудь ук-крытие?

– Какое укрытие?

Марк обвел рукой открытое пространство по обе стороны дороги. Видны были только скалы и чахлые деревья, а впереди дорога уходила в густой сосновый лес.

– Может быть, там? – показал он на деревья.

Но когда они добрались до леса, Цезарь и не подумал останавливаться. И пока Луп бормотал проклятия в адрес своего хозяина, Марк смирялся с неудобствами и невзгодами путешествия. Дорога продолжала идти через лес, и чем круче становился склон, тем сильнее петляла дорога, зигзагом поднимаясь вверх, в серую пелену тумана, скрывающую из виду окружающий ландшафт.

С наступлением сумерек всадники наконец достигли ворот небольшого городка. Цезарь показал кольцо сенатора часовым, и те провели его через ворота на улицу. В городке было несколько трактиров, но лишь один достаточно большой, чтобы вместить всю группу и поставить лошадей в конюшню.

Наступила ночь. Телохранители накормили лошадей и присоединились к Цезарю и Фесту, которые сидели на скамье возле очага, попивая теплое вино. Они уже переоделись в сухое, а их плащи, туники и обувь сушились возле огня.

Когда промокшие насквозь люди столпились у очага, из узкого проема за стойкой выбежал трактирщик.

– Ах, господа, вы, наверное, промерзли до костей! Снимите вашу одежду и усаживайтесь. Моя жена и девочки проследят, чтобы она высохла. На кухне у нас есть еще вешалки. Дайте мне вашу одежду. Когда вы обсохнете и переоденетесь, мы принесем вам вкусное горячее тушеное мясо.

Марк и остальные с удовольствием сняли мокрую верхнюю одежду и сложили ее на прилавок. Потом стали рыться в своих переметных сумах в поисках сухой одежды. От холода у Марка онемели руки и ноги. Он стал растирать ладони перед огнем, пока пальцы не отошли. А Луп просто стоял с безразличным видом, протягивая руки к очагу.

– Не подноси руки очень близко к огню, если не чувствуешь их, – посоветовал Марк, – иначе и не заметишь, как обожжешься.

– Я всего лишь хочу согреться, – пробормотал юноша. – Клянусь богами, я хотел бы оказаться в Риме.

– Но ты не в Риме. И лучше тебе привыкнуть к этому. Цезарь сейчас в походе, и куда бы он ни пошел, мы последуем за ним.

– Тогда будем надеяться, что он быстро расправится с этими мятежниками и для нас все закончится.