Анжелика и король - Анн Голон (1959)

После этого разговора Анжелика придирчиво осматривала дом, ибо в отеле дю Плесси должно было собраться высшее парижское общество. Ожидалось прибытие короля.

Она как раз осматривала большую залу, когда вошел Филипп, намеревавшийся взять украшения, которые хранились в одном из многочисленных ящиков бюро.

— Филипп, я очень встревожена. Меня просто угнетает мысль о том, что придется принимать здесь гостей. Я ничего не имею против ваших предков, но, пожалуй, трудно отыскать более старомодный дом, чем ваш.

— Вы недовольны комнатами?

— Нет, они превосходны.

— Их перестройка стоила мне кучу денег. Мне пришлось продать лошадей.

— И это вы сделали для меня?

— Не дразните меня, — сказал Филипп. — Ваше неотразимое очарование уже влечет меня к вам, и я чувствую себя, как кролик перед удавом.

Она рассмеялась и положила голову на плечо Филиппа. Он испытывал неодолимое желание поцеловать ее, но не сделал этого. Он обнял ее за талию, дыхание его стало прерывистым.

— Для вас труднее всего переносить мое безразличное отношение к вам? Не так ли? У меня создалось такое впечатление, что наши встречи вызывали у вас отвращение ко мне, если не ненависть.

Анжелика опять засмеялась. Вдруг она почувствовала, как жадные руки Филиппа потянулись к ее груди. Он выругался, но она снова рассмеялась в ответ. Наклонившись, он впился поцелуем в ее шею.

— Вы прекрасны… самая совершенная женщина, — шептал он. — А я просто грубый солдафон.

— Филипп! — она в изумлении посмотрела на него. — Вы не правы. Злой, жестокий, бесчеловечный — да, но вовсе не грубый. Тут я никогда не соглашусь с вами. К несчастью, вы не дали мне возможности узнать вас хоть немного как любовника, которым вы можете быть.

— Другие женщины осуждали меня за это же. Быть может, я просто дурачил их. Женщинам кажется, что мужчина с внешностью Аполлона способен на сверхъестественное…

Анжелика смеялась все громче. Только что они ссорились, и вот уже пальцы Филиппа ищут застежку ее корсажа.

— Осторожнее, Филипп, ради всего святого. Вы порвете ее, а ее алмазная отделка обошлась мне в двести тысяч экю. Можно подумать, что вам не приходилось раздевать женщин.

— Глупая предосторожность! Ведь все, что нужно, — это просто задрать юбку.

Она прижала палец к его губам.

— Не будьте грубым, Филипп. Вы ничего не понимаете в любви и не знаете, каким бывает наслаждение.

— Так научите меня. Покажите, что делает женщина, когда в любовники ей достается мужчина, прекрасный, как бог!

В его голосе звучала горечь.

Она повисла у него на шее. Ноги ее подкашивались. Он осторожно положил ее прямо на пушистый ворс теплого ковра.

— Филипп… Филипп, — бормотала она, — неужели вы полагаете, что это подходящее место для такого урока?

— А почему бы и нет?

— Прямо на ковре?

— Да, на ковре. Солдатом я был, солдатом и останусь. Если я не могу обладать собственной женой в собственном доме, то на что же я тогда вообще способен?

— А если кто-нибудь войдет?

— Ну и что?! Я хочу вас! Я чувствую, что вы готовы принять меня. Ваши глаза блестят, как звезды, ваши губы влажны…

Он видел, как ее лицо осветилось внезапной радостью.

— Теперь, моя маленькая кузина, мы будем играть в более интересную игру, чем в ранней юности.

Анжелика издала стон, отдаваясь на милость победителя. Она была не в состоянии сопротивляться зову плоти. Напротив, она только приветствовала его.

— Не спешите, любовь моя… — шептала она. — Дайте время прийти в себя!

Он страстно обнял ее и как будто впервые осознал, что перед ним находится женщина. Она медленно закрыла глаза, отдаваясь своей любовной мечте. Неповиновение, которое он так часто видел на ее искривленном рте, куда-то спряталось. Губы ее полуоткрылись, дыхание участилось. Они уже не были врагами. Он нежно изучал ее, и его охватила дрожь открытия, ибо он понял, что оно ведет к еще непознанным тайнам.