Ассегай - Уилбур Смит (2009)

Леон стиснул зубы и взглянул на Перси. Тот качнул головой:

— Не волнуйся, все будет в порядке. Думаю, мы найдем его уже завтра.

Леон поднялся.

— Как хотите. Я буду готов выехать с самого утра. Спокойной ночи, милорд.

Истмонт не ответил, и он повернулся к Перси. В свете костра старик выглядел уставшим и больным.

— Доброй ночи, старина. Не беспокойся. У меня такое чувство, что мы его найдем.

Солнце еще не взошло, а Леон с Маниоро и Лойкотом уже стояли на обрыве над укрывшимся дымкой тумана озером. Рассвет выдался тихий, безветренный, и неподвижная, застывшая поверхность отливала тусклым оловянным блеском. В сером зеркале воды отражались вытянувшиеся длинными ломкими линиями стайки розовых фламинго. Красота!

— Бвана Самавати думает, что у быка перебита задняя нога, — провожая взглядом фламинго, заметил Леон. — Может быть, это его задержит. — Лойкот, отхаркавшись, сплюнул на черный лавовый песок. Маниоро, поковырявшись в носу, внимательно рассматривал что-то на кончике указательного пальца. На заявление Леона никто из них отзываться не спешил. Сломанная нога — не та причина, которая может остановить разъяренного буйвола или хотя бы серьезно ему помешать. — Бвана Мжигуу хочет идти первым, говорит, этот буйвол — его. Говорит, он его завалит.

Масаи, прозвавшие Истмонта Большой Ногой, встретили последнюю новость столь же радостно, как если бы узнали о смерти близкого друга.

— Может, Мжигуу попадет быку в другую ногу. Вот это его задержит, — задумчиво произнес Маниоро, и Лойкот задергался в пароксизмах смеха.

Леон и сам не выдержал и прыснул. Общее веселье добавило всем настроения.

Позади них из палатки вышел Перси, и Леон оставив масаи на берегу, направился к партнеру. За ночь состояние старика ничуть не улучшилось, лицо было серым, как вода в озере, а хромота стала еще заметнее.

— Доброе утро, Перси. Как спалось?

— Чертова нога всю ночь покоя не давала.

— Кофе готов. — Они вместе зашагали к столовой. — Видел Пенрода в Найроби. Дядя просил передать тебе кое-что.

— Давай.

— Истмонт служил в Южной Африке. Из армии его выставили. За трусость в бою. — Перси остановился. — А дома у него утонула при странных обстоятельствах богатая жена. Отпущен за недоказанностью вины.

Перси постоял задумчиво, потом кивнул:

— Знаешь, я ничуть не удивлен. Подвел его вчера к буйволу на двадцать ярдов. Ближе просто некуда. И он выстрелил в заднюю ногу, потому что трясся от страха.

— А сегодня? Собираешься пустить его первым?

— Ты сам слышал, что он сказал. Вариантов у нас немного, так ведь?

— Хочешь, я его прикрою?

— А на меня ты уже не рассчитываешь? — обиделся Перси.

— Нет, конечно, — поспешил загладить вину Леон. — Ты еще хоть куда.

— Спасибо. Рад слышать. Истмонт — мой клиент, и я сам его прикрою. Хотя, врать не стану, мне будет легче, зная, что ты за спиной. — Из палатки вышел и неуверенно, походкой посаженного на цепь медведя побрел к ним Истмонт. — Доброе утро, милорд, — приветствовал его Перси. — Ну как, готовы свалить вашего буйвола?

Проведя в пути около часа, они добрались наконец до того места, где Перси накануне вечером потерял раненого зверя. Леону оно не понравилось сразу. Кусты были высокие и густые, с узкими проходами, протоптанными носорогами, слонами и буйволами.

Котва, следопыт Перси, служивший у него почти тридцать лет, отыскал и указал на след, почти стертый другими прошедшими за ночь крупными животными. Дальше за дело взялись Маниоро и Лойкот. Три охотника последовали за ними верхом.