Борьба за свободу - Саймон Скэрроу (2011)

Жилистый человек в коричневой тунике протолкался между моряками, которые наблюдали за происходящим. Порцинон приказал ему:

— Возьми мальчишку. Прицепи его к остальным.

— Хорошо, хозяин, — наклонил голову Пизон.

Тем временем капитан крикнул своим людям, чтобы не стояли толпой, а вахтенным велел вернуться к выполнению своих обязанностей. Когда команда разошлась, он обратился к Порцинону:

— Я получу деньги до того, как мы придем в порт?

Порцинон кивнул. Кинув на Марка последний холодный взгляд, капитан, хромая, направился к корме. Порцинон не сдержал усмешку. Но лицо его приняло прежнее строгое выражение, когда он повернулся к Пизону:

— Надо покрепче приковать мальчишку. Я не хочу, чтобы он убежал от нас в Брундизии.

— Не убежит, хозяин.

Порцинон посмотрел на Марка:

— И найди что-нибудь ему поесть и попить.

— Да, хозяин.

Порцинон надул щеки.

— Надеюсь, ты оправдаешь свою цену, парень.

— Спасибо, — тихо ответил Марк.

— Спасибо? — засмеялся Порцинон. — Я сделал тебя рабом, мальчик, а не другом. Не забывай об этом.

Пизон наклонился и потянул Марка за собой. Когда мальчика подвели к молчаливым рабам, скованным одной цепью, он понял, что обманул смерть лишь для того, чтобы снова стать рабом.

XII

Через два дня на рассвете «Попутный ветер» пришел в порт Брундизия. Как только солнце осветило палубу, капитан отдал приказ ослабить парус, и корабль, словно призрак, прошел между судами, стоявшими на якоре. Рулевой внимательно вел корабль к незанятому месту стоянки у причала. Несколько моряков стояли рядом со швартовными концами, готовые бросить просмоленные петли людям, ждущим на причале.

Марк с трудом встал на ноги, прислонился к лееру и огляделся. Брундизий был намного больше, чем порт, который они покинули в Греции. Огромная цитадель, построенная на скале, выступающей в гавань, была соединена с материком узкой полоской насыпной земли. По обе стороны цитадели теснились на воде торговые корабли, а у входа в гавань стояла на якоре эскадра военных кораблей. На берегу тянулись склады, храмы, жилые дома и многочисленные конторы, и над всем этим висел туман с примесью сажи.

Городская вонь от нечистот, пота и гнилых пищевых отходов, неприятно поразившая обоняние Марка в Диррахии, здесь была еще сильнее. Глядя на спокойную воду гавани, Марк видел на ее поверхности мусор и дохлую рыбу, а рядом с корпусом корабля покачивался раздутый труп собаки. Марк сморщил нос от отвращения. Ему было непонятно, как могут люди жить в городах и портах вроде тех, в которых ему пришлось побывать с тех пор, как он покинул ферму. С внезапной болью он вспомнил чистый, пахнущий соснами горный воздух его родины.

Марк постарался отбросить мысли о прошлом и стал думать о своих новых товарищах. Как и Марк, они были скованы одной цепью. Их было шестеро, все молодые, здоровые. Порцинон купил их на рынках рабов по всей Греции. Трое были из Фракии, они держались вместе, явно презирая остальных рабов. Двое были из Афин, один из Спарты.

Пока Пизон надевал на Марка оковы и связывал цепью с остальными, никто не обращал на него внимания. Но как только Пизон закончил работу и отправился позавтракать хлебом с рыбным соусом, афинянин с приплюснутым носом, оказавшийся в цепи рядом с Марком, толкнул мальчика локтем:

— А ты хорошо поддал тому моряку. И капитану тоже. — Он улыбнулся Марку. — Меня зовут Пелленей. Я из Афин. — Он кивнул в сторону гиганта с густой бородой: — Это Пир. Он тоже из Афин.

— Из Родоса, — проворчал гигант. — Я говорил тебе, я из Родоса. Пока меня не продали той проклятой афинянке.

Он опустил голову, продолжая ворчать что-то неразборчивое. Пелленей подмигнул Марку: