Я, Потрошитель - Стивен Хантер (2015)

– Что ж, возможно, когда студень полностью застынет, я приглашу вас в клуб, и мы поболтаем. Вас это устраивает?

– Просто замечательно! – сказал я.

Глава 11

Дневник

25 сентября 1888 года

На этот раз я все тщательно рассчитал и произвел рекогносцировку, обращая особое внимание на три момента: уединенность, возможности отхода и полицейское патрулирование. Я нашел идеальное место, ибо оно должно было быть идеальным, а для того, чтобы оно было идеальным, мне требовалось уединиться с жертвой больше чем на несколько минут. На эту ночь у меня был составлен обширный план действий. Плохо, что бедной девочке придется дорого заплатить за мою высшую цель, но так уж устроен наш порочный мир, правда?

На этот раз я выбрал в качестве охотничьих угодий район к югу от Уайтчепел-роуд, в то время как две моих предыдущих экспедиции проходили значительно севернее ее. После пересечения с Коммершл она отклоняется к востоку – кстати, планировка Уайтчепела совершенно хаотична, поскольку тысячу лет назад ее проводили в основном бродящие по лугу коровы, – и какое-то время идет строго прямо. Четвертый перекресток на ней – это пересечение с Бернер-стрит, ничем не примечательной улочкой. Эта улочка ведет в заброшенный квартал унылых кирпичных стен и труб, а поскольку она расположена достаточно близко от Коммершл, где по-прежнему в обилии промышляют проститутки, ее темные закутки частенько используются для мимолетных утех продажной любви. Я рассудил, что без особого труда найду себе какую-нибудь шлюху и она, свернув с освещенной и оживленной Коммершл, приведет меня на Бернер. То обстоятельство, что это место находилось всего в нескольких кварталах от полицейского участка, не особо беспокоило меня, ибо по своим наблюдениям я знал, что констебли не слишком балуют Бернер своим вниманием.

Вероятно, их предостерег от этого сэр Чарльз, поскольку на полпути до первого перекрестка находилось странное заведение, известное как Клуб анархистов, где я однажды слушал, как Уильям Моррис[20] рассказывал о новых эстетических нормах современного мира безразличным слушателям. Он ставил рисунок обоев и стиль мебели превыше революции – не слишком популярная позиция у этой братии. Практически каждый вечер клуб битком заполнялся всевозможными радикалами славянской, еврейской и русской национальностей, которые всю ночь напролет скандировали революционные лозунги, распевали революционные песни и планировали революцию. Полиция полагала, что вся эта бьющая через край энергия отпугнет сумасшедшего убийцу, в то время как на самом деле все обстояло как раз наоборот. Я знал, что люди, которые собирались в клубе, принадлежали к типу, именуемому фанатиками: то есть, хотя их глаза были открыты, они видели лишь мечты об обществе, где хозяевами являются уже они, а не бледные миллионеры с лиловыми печенками из Кенсингтонского клуба. Анархисты готовы были повесить каждого, принадлежащего к этому клубу, и именно образ обутых в дорогие ботинки ног, болтающихся в восьми дюймах над землей, всецело занимал их воображение. После чего, естественно, они образуют свой собственный клуб. Так обстоит дело со всеми великими мечтателями, всех мастей и племен.

Этот вечер я провел, бродя вокруг клуба. Поскольку радикалы верят (к счастью) в то, что любая собственность является преступлением, они считают замки на дверях чем-то омерзительным. Любой радикал или выдающий себя за радикала может спокойно войти в клуб, расположенный рядом с построенным из подручных материалов сооружением под названием двор Датфилда, каких полно в Уайтчепеле. На самом деле там нет никакого двора и нет никакого Датфилда, если не считать надписи на воротах. Я отметил, что проститутки то и дело отворяют калитку в запертых воротах, чтобы воспользоваться темнотой и уединением двора для быстрого удовлетворения клиента, после чего уходят, обязательно закрывая за собой калитку. Таким образом, это место идеально подходило для моих замыслов.