Ложный рассвет - Том Лоу (2009)

Надгробие мне завернули в газету. Я аккуратно – не дай бог уронить – вытащил его из салона джипа. Из больницы меня выписали месяц назад, но все равно показалось, что от усилий рубец на животе немного разошелся.

Макс семенила следом за мной, принюхиваясь ко всему подряд. Из-за рощи в дальнем правом краю кладбища показался краешек рассветного солнца. Пахло мокрой землей, желудями и свежескошенной травой.

Над могилой, которую я искал, власти округа поставили белый крест с семизначным числом. Я его выдернул из земли и, развернув газету, поставил надгробие с надписью:

Анджела Рамирес

1992–2010 гг.

Постояв молча над могилой с минуту, я прочел про себя молитву, перекрестился. В этот момент запела птица. По ветвям одиноко стоящего дуба прыгал ярко-красный кардинал. Голос его звучал как флейта на ветру. Птица пела, покачивая головой, точно рок-звезда на сцене.

Я улыбнулся и произнес:

– Пой, птичка, пой…

Подобрав с земли крест с номером и газету, я обернулся к Макс и позвал:

– Пошли, пора нам в море.

В Ки-Ларго я арендовал моторно-парусную яхту «42 Бенетау» без экипажа. Закупился продуктами и льдом на две недели – именно настолько я планировал уединиться – и подумал отправиться к Бимини. Найти там тихую укромную бухточку, слушать музыку, ловить рыбу и просто ни черта не делать. Хотя можно было бы отправиться к Ки-Уэст, до Форт-Джефферсон, и провести некоторое время там, где воды Атлантики и Мексиканского залива объединяются.

Впрочем, перво-наперво надо было посетить еще одно место.

Выйдя из бухты, я хотел отключить двигатель и развернуть спинакер и грот, но передумал. Забил в навигатор нужные координаты и по спутнику направился к месту, где попрощался с Шерри. Макс на кокпите скакала с одного кресла в другое, лаяла на пролетающих мимо пеликанов и наслаждалась плаванием.

Через полчаса я спустился на камбуз и достал из холодильника красную розу на длинном стебле. Вернувшись в кокпит, проверил координаты: до места, над которым я развеял пепел Шерри, оставалось сто футов. Тогда я вырубил двигатель, взошел на бушприт и постоял там немного.

– Мне тебя не хватает, и Макс тоже по тебе тоскует.

Сказав это, я бросил розу в океан. Течением ее унесло прочь. Я смотрел вслед цветку, пока он не превратился в красную точку на горизонте.

Затем я поднял паруса. Однако стоял такой штиль, что даже облака на небе казались неподвижными.

– Ну, Макс, – обратился я к застывшей таксе, – что думаешь? Куда плывем: к Форт-Джефферсону или Бимини? Я думал, за меня решит ветер, но, похоже, не судьба. Может, вернемся домой, сядем на «Юпитер» и порыбачим? Раз уж не получается поймать ветер, будем ловить рыбу?

Внезапно налетел сильный порыв западного ветра.

– Макс! Похоже, плывем к Бимини!

Я вернулся в кокпит. Ветер исправно надувал паруса, подгоняя нас к востоку. Я забил в навигатор новые координаты – Баканиер-Пойнт, – и уже через полминуты мы делали тридцать узлов.

Я достал из переносного холодильника бутылку «Короны» и обернулся к Макс:

– Ну все, старпом, плывем по синему морю к острову, который я не навещал несколько лет. Наслаждайся!

В спину нам светило солнце, а впереди маячили острова. Макс быстро приспособилась к качке: расставив лапы чуть шире обычного, перебежала на бушприт и, глядя на разлетающиеся в стороны брызги, нюхала соленый воздух.

Яхта носом взрезала морские волны. Я подставил лицо ветру, запустил диск Джека Джонсона, сел в кресло и, потягивая пивко, принялся рулить ногами. Хорошо было снова выйти в море под парусом. Я и не думал, как сильно истосковался по этому.

Макс уже почти вернулась в кокпит, когда справа по борту показались два дельфина: выпрыгивая из воды, они спокойно шли вровень с яхтой. Макс носилась по палубе и лаяла на незнакомых существ.