Нелюдь - Кэт Фоллз (2013)

– Что это за место? – Я смотрела на две стальные двери в дальней стене, похожие на ту, через которую мы вошли. Под самым потолком, как буйки, висели плавающие камеры.

– Когда-то это был пропускной пункт. Один из десяти пунктов доступа на Западные территории. – Директор Сперлинг указала в сторону левой двери: – Там тоннель длиной в шестьсот футов, как раз под основанием стены, но, учитывая все проверки, людям требовалось несколько дней, чтобы дойти до этой комнаты. Тех, кто не прошел медицинские проверки, отправляли назад на Восток через правую дверь.

Поежившись, я отвела взгляд и вдруг заметила стоящую на стуле рядом со мной потрепанную кожаную сумку.

– Узнаешь? – ласковым голосом спросила Сперлинг.

Я резко втянула воздух и тут же пожалела, что выдала себя этой реакцией, хотя директор и так знала, что сумка принадлежала моему отцу. Она разыгрывала какую-то свою пьесу, и я вынуждена была играть отведенную мне роль.

Сперлинг подняла сумку и вывалила ее содержимое на стол. Любопытство заставило меня подойти поближе. Некоторые из предметов могли принадлежать кому угодно: фонарик, смотанный бинт, пузырек с йодом, спички, карта. Но я сразу узнала отцовское мачете с костяной рукояткой. А из бокового кармана сумки торчал длинный, свернутый в трубку холст. Я не знала, что там за картина, но я и прежде видела у отца такие свертки.

Директор развернула холст:

– Если честно, я всегда считала, что Тулуз-Лотрек сильно переоценен. Слишком уж кричащая живопись.

Она повернула картину лицом ко мне.

Это была сцена в кабаре. Цилиндры и вечерние платья, грубовато-яркие лица на переднем плане, характерный «тяжелый контур», как сказал бы мой отец, – это, без всякого сомнения, был Тулуз-Лотрек.

– Может, это просто копия, – я и сама поняла, насколько по-идиотски прозвучали мои слова.

– Не думаю, что Мак стал бы рисковать жизнью из-за копии. – Сперлинг свернула холст.

Я вздрогнула, услышав, как она называет отца одним из его прозвищ, словно старинный друг:

– Если все, что у вас есть против отца, это его сумка, то…

Вместо ответа она включила свой планшет и прикоснулась к экрану. Верхний свет померк, и помещение заполнилось призрачным голубоватым свечением – включилось голографическое воспроизведение записи с камеры в комнате, где мы сейчас находились. Директор провела пальцем по экрану, пока изображение дверей в дальней стене не совпало с настоящими дверями. Я невольно сжала руки, приготовившись к худшему.

– В последнее время я была уверена, что твой отец подкупил кого-то из охраны, и его переводили через стену. Так делает большинство добытчиков. Но никаких доказательств не было. А потом я вспомнила про исходные тоннели.

Голограмма походила на тень, но изображение было достаточно четким, чтобы увидеть, как открылась дверь на противоположной стороне комнаты.

– После того как доступ на Запад был закрыт, тоннели засыпали двадцатифутовым слоем гравия и земли. Но если кому-то очень нужно…

Луч фонарика прорезал комнату, и в помещении сразу стало светлее. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, что это по-прежнему была голографическая запись.

У Сперлинг было самодовольное выражение лица.

– Я установила здесь камеру на прошлой неделе, но даже не ожидала получить результат настолько быстро.

Я в смятении смотрела на призрачное изображение отца. Он вошел в дверь, держа сумку в одной руке. Я невольно отодвинулась, когда его изображение прошло совсем рядом, и тут же поймала насмешливый взгляд Сперлинг. Когда отец был уже на середине комнаты, внезапно замигала красная лампочка, и дверь за его спиной начала закрываться. Отец развернулся и бросился назад в тоннель, изображение пробежало прямо сквозь меня. В последнюю секунду он успел протиснуться в дверь, но сумка была слишком велика, и он бросил ее.

Сперлинг нахмурилась и остановила запись.