Осада Бостона, или Лайонел Линкольн - Джеймс Фенимор Купер (1825)

Стоило ему назвать место, как взоры толпы, которые до сих пор были обращены на корабли, вместо того чтобы искать противника, сразу устремились на зеленый холм, поднимавшийся чуть правее селения Чарлстон, и тут все объяснилось. Высокая коническая вершина Банкер-Хилла, как и накануне, была пуста и безлюдна, но на оконечности более низкой гряды, тянувшейся вдоль берега, вырос невысокий вал, назначение которого каждому веерному было ясно с первого-взгляда. Редут, как ни был он мал и немудрящ, по самому своему расположению господствовал над всей внутренней гаванью Бостона и даже в какой-то мере угрожал расквартированному в городе гарнизону.

Именно неожиданное появление этой словно по волшебству выросшей насыпи, когда рассеялся утренний туман, подняло на ноги спавших моряков, и она сразу сделалась мишенью всех корабельных пушек. Пораженные отвагой своих соотечественников, горожане молчали, а майор Линкольн и несколько стоявших тут же офицеров сразу поняли, что этот шаг противника поставит осажденных в тяжелое положение. Тщетно оглядывали они соседние холмы и всю видимую часть полуострова — других укреплений там, очевидно, не было. Их невежественные противники, не думая о последствиях, выбрали наилучшую позицию и за несколько коротких часов под покровом темноты воздвигли редут с такой быстротой, с какой могла состязаться только их отвага. Теперь майору Линкольну вдруг открылась правда, и, вспомнив приглушенный шум, который ночной ветерок донес до его ушей, и воображаемые призраки на кладбище, что продолжали преследовать его даже во сне, пока их не рассеял дневной свет и грохот пушек, он почувствовал, как щеки заливает горячая краска стыда. Приказав Джэбу следовать за собой, он поспешно спустился с холма, а затем обернулся и сказал:

— Ты тоже этой ночью потрудился!

— Джэбу хватает дела днем. Зачем ему работать ночью, когда одним только мертвым не лежится? — ответил дурачок с таким бессмысленным видом, что сразу обезоружил рассерженного молодого человека.

Лайонел улыбнулся, вспомнив свои ночные страхи, и пробормотал:

— Мертвые! Нет, это потрудились живые и вдобавок смельчаки, если они отважились на такое дело. Но скажи, Джэб, — больше все равно ты меня не обманешь, — сколько было американцев на холме, когда ты ночью переправился через Чарлз, чтобы навестить покойников на Копе-Хилле?

— Оба холма кишмя кишели: Бридс-Хилл — людьми, а Копе — призраками; Джэб думает, мертвые встали поглядеть, как их дети копают землю по соседству с ними.

— Очень может быть, — согласился Лайонел, решив не противоречить дурачку, чтобы не возбудить у него подозрений. — Но если мертвые невидимы, то живых можно сосчитать?

— Джэб насчитал пятьсот человек, когда они при свете звезд проходили мимо Банкер-Хилла с кирками и лопатами, но потом сбился — забыл, что дальше идет: семьсот или восемьсот.

— А после того как ты сбился, еще проходили?

— Массачусетс не так уж беден людьми, чтобы не набрать тысячи, если кликнуть.

— Но у вас, вероятно, был мастер по таким сооружениям? Уж не охотник ли на волков из Коннектикута?

— Мастер рыть погреба найдется и здесь, — незачем так далеко ходить! Дикки Гридли, бостонец.

— А, так он главарь! Ну, раз командует не коннектикутский зверобой, нам бояться нечего.

— А вы думаете, старый Прескот уйдет с холма, пока у него есть хоть зернышко пороха? Нет, нет, майор Линкольн, в храбрости он может поспорить с самим Ральфом, а Ральфа ничем не испугаешь!

— Но, если они начнут часто палить из пушен, их не большого запаса пороха ненадолго хватит и им поневоле придется отступить.

Джэб презрительно рассмеялся:

— Да, если б массачусетцы были так же глупы, как королевские войска, и стреляли из больших пушек. Но пушкам колонистов надо лишь самую малость серы, да их не больно много. Пусть только королевские солдаты сунутся на Бридс, народ научит их уважать законы!