Осада Бостона, или Лайонел Линкольн - Джеймс Фенимор Купер (1825)

Вслед за этим я немедленно написал малышу Джимми Крэгу и предложил ему поменяться со мной ротами, ибо с этого часа и впредь я навсегда отрекаюсь от легкой пехоты и при первой же возможности постараюсь перебраться назад в драгуны, а как только мне удастся это осуществить, майор Линкольн, я намерен вступить с тобой в переговоры о покупке у тебя лошади. После того как я вышеозначенным образом выполнил свой долг — ибо направлять свои усилия на то, чтобы уцелеть и продлить свое существование, я полагаю долгом каждого, — после этого, повторяю, я составил меню для Меритона, позаботившись о том, чтобы ничего не было упущено, а затем поспешил, так же как и ты, припасть к стопам моей возлюбленной… Ах, майор Линкольн, ты счастливый человек, тебя встречают чарующими улыбками .

— Ах, не говори мне, пожалуйста, о чарующих улыбках! — нетерпеливо прервал приятеля Лайонел. — Все женщины на один лад — капризны и непостижимы.

— Подумать только! — воскликнул Полуорт, в изумлении уставившись на своего приятеля. — Как видно, тот, кто сражался под знаменами короля, напрасно будет искать у наших дам благосклонности! Непостижимыми узами связаны здесь Купидон и Марс, любовь и война Вот я, проведя целый день в сражении, словно какой-нибудь сарацин, турок или Чингис-хан, словом, кто угодно, только не добрый христианин, спешу сюда, исполненный самых серьезных намерений, и готов предложить мою руку, офицерский чин и имение Полуорт некой вероломной особе, а она встречает меня столь хмуро и неприветливо, словно ее держали целые сутки на хлебе и воде, и не скупится на язвительные намеки Но какие глаза у этой девушки! И какой румянец, когда она поджарится чуть больше обычного! Так, значит, и с тобой, Лайонел, тоже обошлись, как с дворовой собакой?

— Как с дураком, каким я поистине и являюсь, — отвечал Лайонел, устремляясь вперед так поспешно, что вскоре его приятель остался далеко позади, и беседа их прервалась и не получила возможности возобновиться, пока они не добрались до своего дома.

Здесь, к немалому изумлению, они застали целое общество, встретить которое никак не предполагали. У стены за небольшим столом сидел Макфьюз и с завидным аппетитом поглощал холодные остатки позавчерашнего пира, запивая каждый кусок изрядными глотками лучшего вина из запасов хозяина.

В углу стоял Сет Седж; руки у него были связаны веревкой, один конец которой свисал до полу и мог, по-видимому, в случае необходимости служить петлей. Напротив пленника сидел Джэб и с не меньшим аппетитом, чем капитан гренадеров, уплетал подачки, которые тот бросал ему в шляпу. Меритон и слуги Седжа прислуживали за столом.

— Что тут происходит? — вскричал Лайонел, удивленно оглядываясь по сторонам. — Кто связал мистера Седжа и почему? В чем он провинился?

— О, в сущих пустяках! Он повинен всего-навсего в измене и убийстве, — отвечал Макфьюз. — Если, конечно, того, кто стреляет в человека с твердым намерением его убить, можно назвать убийцей…

— Нет, нельзя, — произнес Сет Седж, отрываясь от молчаливого созерцания пола и поднимая глаза. — Для того чтобы совершить убийство, человек должен убивать злонамеренно…

— Вы послушайте, как этот негодяй разбирается в тонкостях закона, словно он верховный судья королевства! — прервал Седжа, капитан гренадеров. — А какое же еще другое злонамерение было у тебя, мерзавец ты этакий, как не убить меня! Вот за это самое тебя и будут судить и повесят, помяни мое слово.

— Вряд ли найдутся присяжные, которые признают меня виновным в убийстве неубитого человека, — сказал Сет-Седж. — Во всем Массачусетсе не сыщется таких присяжных.