Осада Бостона, или Лайонел Линкольн - Джеймс Фенимор Купер (1825)

Полуорт не замедлил это исполнить, и через несколько минут все было улажено к полному удовлетворению сторон: капитаны поздравляли себя, что успешно осуществили свой план и стол их не оскудеет от осады, а Сет не видел особых препятствий к выполнению соглашения, сулившего большие выгоды, хотя сомневался, признал ли бы суд эту сделку законной. Пленнику объявили, что он свободен, и посоветовали поскорее воспользоваться пропуском и покинуть город без лишнего шума. В последний раз тщательно просмотрев обязательство, Сет ушел, довольный выторгованными условиями и радуясь возможности ускользнуть от гренадера, чей полусерьезный, полунасмешливый взгляд озадачивал его несравненно больше, чем все, что до сих пор требовало его проницательности.

После его ухода оба героя уселись за вечернюю трапезу, от души смеясь успеху своей остроумной затеи.

Лайонел, ни слова не говоря, дал Сету выйти из комнаты, но, едва только его хозяин нерешительным шагом покинул собственный дом, молодой человек, не сказав никому, что слышал все, последовал за ним на улицу с похвальным намерением самому поручиться за сохранность его имущества. Однако он вскоре убедился, что не так-то легко угнаться за человеком, который только что вырвался на волю после длительного заключения и, видимо, рад-радешенек поразмять ноги. Сет чуть ли не бежал, пока не привел Лайонела на окраину, где молодой человек увидел, как он встретился с каким-то мужчиной и оба они нырнули под арку, ведущую в темный и узкий двор. Лайонел прибавил шагу и, когда очутился в подворотне, успел заметить, как долговязая фигура его хозяина скользнула в ворота напротив, и в ту же минуту столкнулся лицом к лицу с мужчиной, который только что беседовал с Сетом.

Когда Лайонел посторонился, свет фонаря упал на незнакомца, и молодой человек узнал председателя недавнего политического собрания, хотя тот надвинул шляпу, закутался и, если бы пола его плаща случайно не откинулась, прошел бы мимо самого близкого друга неузнанным.

— Вот мы и опять встретились! — вырвалось у Лайонела от неожиданности. — Но, очевидно, нам суждено встречаться под покровом ночи.

Незнакомец вздрогнул и сперва явно хотел пройти мимо, делая вид, будто Лайонел ошибся, но потом овладел собой, повернулся и непринужденно, с достоинством ответил:

— Два раза встретились, в третий не миновать. Я рад видеть майора Линкольна здравым и невредимым после опасностей, которым он недавно подвергался.

— Опасности, вероятно, сильно преувеличены теми, кто сочувствует ослушникам нашего государя, — холодно ответил Лайонел.

— Я не стану оспаривать сведений человека, столь тогда отличившегося, — ответил незнакомец со спокойной, во гордой улыбкой, — однако позволю себе напомнить, что если переход до Лексингтона, как и наши встречи, происходил под покровом ночи, то отступление было озарено ярким солнцем и его видели все.

— Мне нечего скрывать, — ответил Лайонел, раздосадованный самообладанием своего собеседника, — но, быть может, человек, с которым я говорю, боится показываться на улицах Бостона средь бела дня?

— Человек, с которым вы говорите, майор Линкольн, — отвечал неизвестный, шагнув к Лайонелу, — осмеливался ходить по улицам Бостона и днем и ночью, когда чванные прислужники того, кого вы именуете своим государем, гордо расхаживали по ним в дни безопасности и мира; неужели же он побоится ступать по родной земле, когда народ поднялся, чтобы посрамить их!

— Для врага, находящегося в пределах британского лагеря, вы говорите довольно смело! А вы не спросили себя, чего требует от меня долг?

— Это вопрос, на который майору Линкольну может ответить только его собственная совесть, — сказал неизвестный, — хотя, — добавил он после небольшой паузы и более мягким тоном, словно вспомнив об опасности своего положения, — среди его предков, когда они жили в родной стране, не было доносчиков.