Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

11. Если любой из команды проявит трусость, попытается утаить от других часть общей добычи или попытается убежать, команда должна высадить виновного на необитаемый остров с бутылкой пороха, бутылкой рома, бутылкой пресной воды и заряженным пистолетом.

12. Если любой из команды будет уличен в воровстве или нечестной игре, он должен быть высажен на необитаемый остров только с заряженным пистолетом.

13. Если на необитаемом острове будет найден человек, моряк или пират, он должен подписать это соглашение, но только по согласию всей команды и капитана.

14. Если один из команды ударит другого, то обидчику полагается наказание в виде сорока ударов розгами.

15. Тот, кто будет стрелять из пистолета, курить трубку или зажигать свечу у корабельных запасов пороха, наказывается сорока ударами розог.

16. Любой, кто не будет содержать оружие в чистоте или не будет выполнять порученные корабельные работы, лишается своей части общей добычи, даже если это будет сам капитан.

17. Если любой из команды потеряет руку по локоть, ему выплачивается компенсация в 400 дукатов. Если руки не будет до плеча, компенсация увеличивается вдвое. Если будет потеряна нога по колено – выплачивается 400 дукатов из общей добычи. Если нога будет отрезана совсем, то сумма увеличивается вдвое.

18. Если кто попытается завладеть женщиной без ее согласия, тот будет приговорен к смерти.

Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона

Великие люди, чьи жизни необыкновенны и деяния достойны увековечивания в памяти потомков, обычно много рассказывают о своем происхождении, дают подробные отчеты о своих семьях и истории своих предков. Так и я, чтобы быть точным, последую их примеру, хотя родословная моя, как вы увидите далее, очень короткая.

Если верить женщине, которую я привык называть матерью, то меня, мальчика примерно двух лет и очень хорошо одетого, однажды чудесным летним вечером нянька вынесла на поле к Ислингтону[13], чтобы, как она говорила, ребенок подышал свежим воздухом. Ее сопровождала соседка, двенадцати-четырнадцатилетняя девочка. Нянька – намеренно или случайно – встретилась с парнем, вероятно своим возлюбленным, который увел ее в кабачок угостить пивом и пирожным. Пока они забавлялись, девочка держала меня на руках и прогуливалась в саду и у дверей – то на виду, то отходя подальше и ничего дурного не подозревая.

Тут подошла женщина, которая, должно быть, занималась воровством детей. Подобное дьявольское занятие было тогда не редкостью: воровали хорошо одетых маленьких детей или детей постарше – для продажи на плантации.

Женщина взяла меня на руки, принялась целовать и играть со мной. Сочинив целую историю, она увела девочку довольно далеко от дома, а после попросила пойти сказать няньке, где и с кем ребенок. Дескать, знатной даме понравился малыш, она с ним играет и целует его, бояться нечего, они здесь недалеко. Когда же девочка ушла, эта женщина меня утащила.

Затем я был продан нищенке, которой понадобился хорошенький ребенок, а после цыганке, у которой и рос лет до шести. Хотя я и таскался с ней из одного конца страны в другой, но при этом ни в чем не нуждался и звал ее матерью. Она же рассказала, что купила меня за двенадцать шиллингов у другой воровки, которая открыла ей, где меня взяла, и назвала мое имя: Боб Сингльтон.

Добрая моя мать, цыганка, позже попала на виселицу – вероятно, не безвинно. Так как я в то время был еще слишком мал, чтобы нищенствовать, приход (какой – этого я не помню) взял меня на свое попечение. У меня осталось в памяти, что я ходил в приходскую школу и что благочинный убеждал меня быть хорошим мальчиком: мол, пусть я и бедный мальчик, но если буду знать катехизис и служить Богу, то смогу стать хорошим человеком.