Власть меча - Уилбур Смит (1986)

Лежащая с ним рядом женщина не выставляла счета за свою любовь. Она не ставила никаких условий, не заключала никаких договоров, она просто давала, ничего не требуя взамен. Ничего не требуя, она предоставляла ему полную свободу от обязательств: это она настояла на том, что ценой их счастья не должно стать горе других. Она дарила ему всю свою любовь, не запрашивая никакой платы – ни золотого кольца и брачных клятв, ни даже обещаний и заверений, и он ничего не предлагал ей. До сих пор ему нечего было дать ей взамен.

С другой стороны, его выделил великий и очень хороший человек, удостоивший его своего безусловного доверия. Честь и долг на одной чаше весов – любовь на другой. На сей раз невозможно увернуться от бича совести. Кого он предаст: мужчину, которого уважает, или женщину, которую любит? Он не мог дольше лежать, ни секунды, и осторожно откинул простыню. Глаза Сантэн дрогнули; она тихонько застонала и глубже погрузилась в сон.

Накануне вечером она положила для Блэйна на умывальник в ванной новую бритву и зубную щетку, и это легкое проявление заботы еще больше подгоняло его. Пока он брился и одевался, его не оставляла тоскливая неуверенность.

Он на цыпочках вышел из ванной и подошел к кровати.

«Я мог бы уйти, – подумал он. – Она никогда не узнает о моем предательстве».

И тут же задумался о выборе слов. Разве предательство – сохранить честь, выполнить свой долг? Он отбросил эту мысль и принял решение.

Протянув руку, Блэйн коснулся ее и Сантэн сразу открыла глаза. Она смотрела на него, ее зрачки были огромными, черными, взгляд несфокусированным. Но вот зрачки сократились, и она улыбнулась довольной сонной улыбкой.

– Дорогой, – спросила она, – который час?

– Сантэн, ты проснулась?

Она сразу села и с отчаянием воскликнула:

– О Блэйн! Ты уже одет – так быстро!

– Послушай, Сантэн. Это очень важно. Слушай внимательно.

Она кивнула, заморгала, отгоняя последние остатки сна, и с серьезным видом посмотрела на него.

– Сантэн, мы отказываемся от золотого стандарта, – сказал он, и его голос звучал резко и жестко от сознания вины и презрения к себе. – Вчера они приняли решение – оу баас и Барри Герцог. Когда в новом году откроются рынки, золотого стандарта у нас не будет.

Она целых пять секунд просто смотрела на него, но неожиданно поняла. Ее глаза широко раскрылись, но потом огонь в них медленно погас.

– О Боже, дорогой, чего тебе стоило рассказать это мне, – сказала она дрожащим от сочувствия голосом: она знала его чувство чести и понимала глубину его чувства. – Ты любишь меня, Блэйн. Ты действительно меня любишь. Теперь я верю.

Но он смотрел на нее свирепо. Сантэн никогда не видела у него такого выражения: он словно ненавидел ее за то, что сделал. Не в силах выносить этот взгляд, она встала на колени посреди смятой постели и умоляюще протянула к нему руки.

– Блэйн, я не воспользуюсь этим. Я не стану использовать то, что ты мне сказал…

Он рявкнул с лицом, перекошенным от сознания вины:

– Тогда моя жертва была напрасной!

– Не надо ненавидеть меня за это, Блэйн, – умоляла она, и гневное выражение исчезло.

– Ненавидеть тебя? – печально спросил он. – Нет, Сантэн, на это я никогда не буду способен.

Он повернулся и вышел. Сантэн хотелось побежать за ним, попытаться утешить, но она знала, что это не под силу даже ее большой любви. Она чувствовала, что, как раненый лев, он должен быть один, и слушала, как стихают его тяжелые шаги на плантации за окном.

* * *

Сантэн сидела за своим столом в Вельтевредене. Она была одна, а посреди стола стоял телефон из слоновой кости и меди.

Сантэн боялась. То, что она собиралась сделать, ставило ее вне общества и закона. Она была в начале путешествия в неизведанные земли, в начале долгого, одинокого пути, который мог закончиться бесчестием и тюрьмой.