Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

Огромный тёмный сад, окружавший дом Лю Мухена, лениво шелестел листвой своих деревьев. Свежий морской воздух приятно холодил тело, после душного и жаркого помещения, наполненного ароматом вкусной еды, гомоном спорящих людей и их наивными мыслями о будущем. Чон Оккюн, послушав своих друзей, выступавших перед собравшимися сторонниками, вышел освежиться на террасу. В животе было тепло от выпитого соджу, а на душе тревожно. Чон ожидал окончания вечера, чтобы успеть переговорить с Сон Сиёлем с глазу на глаз. Сейчас же беспокоить его было никак нельзя – во-первых, лишние уши. А во-вторых, уж больно серьёзен был взгляд этого юноши, с вниманием слушавшего ораторов. Наконец, гости начали расходиться, когда над столицей уже стояла глубокая ночь. Очередная встреча сторонников прогрессивного учения подошла к своему концу. В саду слуги зажгли фонари, дабы гости не заплутали в рядах низкого кустарника. Один за другим гости покидали радушного хозяина, и каждого из них хозяин провожал до широкой лестницы, спускающейся в сад. Тепло попрощавшись с Лю и поблагодарив его за прекрасный вечер, они уходили, пошатываясь, томимые количеством съеденного. Когда на террасе показался чиновник, Чон подобрался и медленно начал приближаться к лестнице.

– Почтенный Сон Сиёль! – с поклоном воскликнул Оккюн, когда тот взялся за перила лестницы. – Будете ли вы столь добры, чтобы уделить мне совсем немного времени?

– Оккюн, здесь ты можешь звать меня просто Уам. Мы не во дворце, – узнав придворного чиновника, меньшего, чем Сиёль ранга, милостиво отвечал Сон.

Он указал просителю на плетёные креслица, стоявшие в углу еле освещённой террасы. Собираясь с мыслями, Оккюн внезапно пожалел, что вообще ввязался в это дело, внутренне похолодев. Ведь этот разговор явственно пах смертью. Его утешало лишь то, Сон Сиёль был известен своими антиманьчжурскими взглядами. Его учитель Ким Чансэн, в своё время участвовал в обеспечении корейской армии при нападении на страну захватчиков-японцев, а спустя почти три десятилетия и маньчжур. До сих пор там, где некогда прошли враги, лежали в развалинах горелые остовы домой, а в ярко-зелёной траве белели непогребённые кости.

– О чём ты хотел поговорить со мной, Оккюн? – спросил замешкавшегося человека Сон.

– Почтенный Уам! – сильно волнуясь, начал Чон. – Вы, конечно же, знаете о том, что случилось с маньчжурской крепостью на Мудангане?

– Конечно знаю, Оккюн, – с улыбкой проговорил Сиёль. – И это приятное знание. Крепость развалена до последнего камня, а всё вокруг сожжено.

– И до сих пор сжигается то, что маньчжуры успевают построить, – кивнул чиновник. – А знаете ли вы, кто это сделал?

Сановник нахмурился и произнёс:

– К моей досаде, я мало что об этом знаю. Лишь то, что это варвары с севера. Они снова окрепли и теперь дёргают тигра за усы, совершенно не опасаясь маньчжур.

С удовлетворением откинувшись в кресле, он сказал собеседнику доверительным тоном:

– Они разбили не один их отряд, в Мукдене, похоже, царит растерянность. Варвары точно угадали со временем безвластья. Император слишком мал, а за власть борются два регента.

– Мой господин, у меня с собою есть письмо от северян, адресованное лично вам, – запинаясь от чудовищного волнения, проговорил вдруг Чон, передавая оторопевшему сановнику свиток.

Нетерпеливо пробежавшись глазами по тексту, он поднял глаза от исписанных листов бумаги и обратился к Оккюну:

– Кто дал тебе это письмо, отвечай!

– Его передал мне один чиновник из Хверёна, чей племянник несколько лет служил в войске северного князя.

– Корейцы служат солдатами у варваров? – поразился Сиёль и начал читать письмо более внимательно.