Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (2011)

Перед отбоем Смирнов обсудил со своими офицерами вести из Ливонии, называемой им, по старой памяти, Прибалтикой. Последние новости, полученные в Великом Новгороде откровенно не радовали. Да, воеводы взяли Юрьев, овладели Ямом, Копорьем, с марша заняли Пернов. В начале зимы русские полки после полуторамесячной осады вошли в Иван-город, накрепко застряв под Нарвой. Город не сдавался на милость Михаила Фёдоровича, несмотря на приемлемые условия сдачи. Гарнизону обещали свободный выход со всем вооружением и развёрнутыми знамёнами, а жителям – сохранение всех их привилегий, но Нарва упорно оборонялась. Что уж говорить о столице шведской Эстляндии, чьи стены будут куда покрепче соседки Иван-города. Покуда Ревель не был потревожен царскими воеводами, а центр Ливонии – Ригу взяли в осаду поляки, неожиданно выступившие против шведов. Шведы же постепенно наращивали свои силы в Эстляндии и Ливонии, поддерживая свои главные города по морю. Этим они облегчали задачу датчанам, кои хоть пока и не смогли взять Гётеборг, но в нескольких боях под его стенами одержали ряд побед. В западной части Балтики главенствовал датский флот, не дававший ни единого шанса попыткам шведов высадиться на датских островах. Король Кристиан зачастую лично участвовал в стычках небольших флотилий противоборствующих сторон. Тут Смирнов ухмыльнулся, вспомнив удивлённое лицо новгородского купца, что вводил его в курс дела, когда полковник поинтересовался, не кривой ли на один глаз данский король.

– По полученным сведениям, – не поднимая головы, показывал на карте Андрей Валентинович, – шведские силы, а именно финское ополчение под командованием королевских офицеров, стягиваются к Выборгу. Совершенно ясно, что оттуда они отправятся на пополнение невских крепостей – Ниеншанца и Нотебурга. Наша задача – взять крепости до подхода подмоги шведам.

Ближе к устью Волхова попадалось всё больше покинутых и заметённых снегом деревень. Как пояснил дьяк-новгородец – один из сопровождавших Смирнова соглядатаев, множество народа ушло из этих мест во время шведского владычества на новгородских землях.

– Из тех, кто уцелел от жесточи свейской, – добавил крючконосый и худющий письмоводитель после некоторой паузы.

Проезжая древнюю Ладогу, стоящую при впадении в Волхов речки Ладожки, ангарцы осмотрели полуразрушенный город и ладожскую крепость, на чьих стенах и башнях были видны следы давно минувшей битвы.

– Шведы крепость взяли? – кивнул на местами порушенные укрепления полковник. – Давно ли?

Однако тут же оказалось, что дело обстояло куда удивительнее. Три с половиной десятка лет назад отряд наёмников-французов осадил крепость, в которой сидел небольшой отряд стрельцов, несколько лет не получавший вовсе никакого жалования – ни денежного, ни хлебного, ни прочего. Однако воины держались полгода, а пришедший им на выручку отряд князя Ивана Мещерского был с лёгкостью разогнан французами по окрестным лесам. А вскоре после этой победы, воодушевлённые наёмники шведской короны, взяли и Ладогу, причём с помощью изощрённого бесовского действа. Полковник живо заинтересовался этим премерзким злодейством французов и принялся выпытывать у новгородца обстоятельства того давнего боя. По весьма скудным, но очень эмоциональным объяснениям дьяка, Смирнов для себя сделал вывод, что, возможно, лягушатники использовали нечто вроде петард. Позже под Ладогу был послан ещё один князь – Григорий Волконский, но и он ничего не смог добиться, лишь немного порушил стены пушечным боем. А осенью того же года Новгород присягнул польскому королевичу Владиславу и новгородские власти принялись выталкивать прежних союзников-шведов из пределов своей земли.

– Что c того вышло, многие новгородцы ещё крепко помнят, – вздохнув, проговорил со злостью дьяк.