Нужна ли Америке внешняя политика? - Генри Киссинджер (2001)

В связи с тем, что американская обособленность возникла из политических решений, которые могут быть изменены, проблема европейской интеграции для Америки носит структурный характер. В нее включены три ключевых вопроса: собственно образ самого Европейского союза; воздействие европейской интеграции на атлантические отношения; американские подходы к различным вариантам европейской интеграции.

При определении своей идентичности европейские государства, что очень важно, являются продуктом – а возможно, и заложником – своего исторического опыта. Столетия действия системы соперничающих государственных суверенитетов научили их тому, что умение убеждать в переговорах зависит в большой степени от вариантов, реально имеющихся в загашнике у участников переговоров, или, как он или она полагают, имеющихся в их распоряжении. Европейцы исторически ассоциировали дипломатию с балансом выгод и издержек; они мало прибегали к абстрактной концепции всеобщей доброй воли как координатора дипломатии. Это отражается в различных подходах Великобритании, Франции и Германии к идее атлантического партнерства и европейской интеграции.

Во время холодной войны Англию устраивало американское господство в НАТО, потому что ее исторический опыт так сильно отличался от опыта ее соседей по континенту. Для континентальных стран всегда была кошмаром гегемония мощного соседа. Для Англии угроза независимости ассоциировалась с гегемонистской державой континентальной Европы; спасение в двух мировых войнах приходило из-за океана. В глазах англичан роль Соединенных Штатов в послевоенном мире определялась как вполне благосклонная, и дружба с Соединенными Штатами находилась в центре внимания британской внешней политики с самого конца Второй мировой войны, а может быть, даже с Первой. Эти «особые отношения» не являлись в первую очередь сентиментальным жестом; Великобритания просуществовала столетия как островной форпост у побережья Европы потому, что она никогда не упускала из виду свои национальные интересы. Для достижения этих интересов она создала независимые ядерные силы за десять лет до Франции, четкое подтверждение того, что имели место пределы опоры Британии на эти особые отношения.

Франция, не имеющая преимуществ общего языка с рационалистической системой образования, проводит менее прагматичную внешнюю политику. Ее руководители стремятся создать впечатление того, что французская (или европейская) политика получала от Соединенных Штатов все, что Америка могла, а фактически вполне охотно уступала и без всякого давления. Англия преследует свои интересы, стараясь принимать активное участие в процессе принятия решений, что делает игнорирование ее интересов очень деликатной проблемой. Франция проявляла свой интерес так, что было слишком болезненно игнорировать его. Англия считала атлантические отношения совместным делом; французские руководители, выпячивая напоказ свою независимость, строили их как игру с нулевым исходом, в которой одна сторона Атлантики или другая обязательно должна была бы играть руководящую роль.

Дело не в том, что Франция не понимает роли Соединенных Штатов как последней подушки безопасности для французской (и европейской) автономной политики. Не питают французские лидеры никаких иллюзий по поводу сравнительного состояния мощи двух стран. Во время крупных кризисов холодной войны – проблем для Берлина в период между 1957 и 1962 годами, кубинского ракетного кризиса 1962 года, войны в Персидском заливе в 1990–1991 годах – Франция показала себя твердым сторонником. Размещение ракет среднего радиуса действия в Германии в 1983 году было невозможно без красноречивой поддержки французского президента Франсуа Миттерана.