Американская леди - Петра Дурст-Беннинг (2002)

– Наверное, весь Гудзонов залив сейчас в тумане.

Но утро 15 июня оказалось таким ясным, словно кто-то отполировал его мягкой тряпицей. Перед завтраком девушки поднялись на палубу, из-за утренней прохлады набросив пледы на плечи. К своему удивлению, они обнаружили на палубе большое количество пассажиров – все хотели стать первыми, кто увидит большой город.

Марии было удивительно хорошо. Внезапно ей захотелось, чтобы их морское путешествие продлилось еще некоторое время. Когда на горизонте появились первые темные очертания, ознаменовав край океана, она отметила про себя, что радуется присутствию рядом с ней Горги, переполненной энтузиазмом. «Просто женщина, которая хочет получать удовольствия».

Может, и сама она желает того же?

На палубе, полной эмигрантов, народ стоял плечом к плечу. Двенадцать дней люди жили в битком набитой утробе корабля, словно скот, – без свежего воздуха, без достаточного питания. И вот теперь их новая родина неотвратимо приближалась. Грядущее казалось одновременно началом и концом, расставанием и встречей.

Радостное и нетерпеливое напряжение витало в воздухе.

Вдруг среди собравшихся волной прокатился гомон:

– Вот она! Вот она!

– Посмотрите все налево!

– Быстрее идите сюда, иначе пропустите ее!

Послышались взволнованные крики, люди махали руками и тыкали пальцами в одном направлении, словно там стоял какой-то знакомый человек, которого все хотели поприветствовать. За одну минуту все столпились на левой части палубы, и на миг показалось, что корабль может вот-вот опрокинуться набок.

– Статуя Свободы! Посмотри, как она подняла золотой факел, словно приветствует нас!

Горги взволнованно толкнула Марию в бок, чтобы та взглянула на самую известную статую в мире. Знаменуя многообещающую свободу Нового Света, статуя четко виднелась в прозрачном утреннем воздухе и смотрела в сторону их прежней родины.

Горги обернулась, заметив, что Мария никак не отреагировала.

– Что случилось, почему ты плачешь?

Мария покачала головой, не уверенная, что сможет вымолвить хоть слово.

– Ну-ка прекрати, плакса! А то еще и я разревусь, – в шутку пригрозила Горги и снова ткнула Марию под ребра. – Радуйся такому моменту! Не каждый день тебя так грандиозно встречают!

– Да, конечно, – всхлипнула Мария. – Я еще никогда в жизни не испытывала подобного чувства и еще никогда не видела такой красоты.

Горги положила ей руку на плечо и лукаво улыбнулась:

– Подожди, это только начало!

Глава третья

Всего в нескольких шагах от того места, где в Нью-Йорке делают деньги и тут же их теряют, расположился бруклинский бар. Сюда часто захаживали обычные банкиры и брокеры. Иногда кто-то приглашал свою секретаршу, но все же женщин здесь видели редко. На эту тему Мики Джонсон, хозяин бара, довольно часто жаловался завсегдатаям:

– Где сегодня мужчины могут без помех утолить жажду? Не осталось больше мест, где бы не было женщин!

Когда он замечал, как за грязную дверь бара проскользнула какая-то юбка, то, как правило, провожал гостью недобрым взглядом.

У стойки Мики каждый вечер было полно народа. Неважно, потерял кто-то деньги или заработал, – бокалы, в которые ирландец молниеносно наливал пиво, приходилось передавать самим гостям, потому что официанткам не оставалось места, чтобы пройти. Был ли этот день хорошим или плохим – неважно: у Мики всегда стоял невероятный гам, алкоголь лился рекой, а сигаретный дым висел гуще того тумана, который утром окутывал залив. Человек, который сюда случайно забредал, привлеченный обилием посетителей, и решался пропустить бокальчик пива, вряд ли мог понять, каким сегодня выдался день на нью-йоркской бирже. Мики же гордился тем, что он мог распознать это даже по запаху пота собравшихся мужчин: радостное возбуждение пахло иначе, чем нервная сдержанность или даже панический страх.