Владыка Ледяного сада. Носитель судьбы - Ярослав Гжендович (2009)

Когда мы загрузили повозку, на дышла надели деревянное ярмо, крепя железными крюками, и приказали нам тянуть. Оба создания уселись на куче товара, а медведи-оборотни шагали по бокам. Повозка оказалась страшно тяжелой, и хотя мы упирались в ярмо, сдвинуть ее с места было непросто. Мы получили несколько ударов древком копья, потом одна из тварей соскочила с повозки, но вовсе не затем, чтобы нам стало легче. Создание нашло некий куст, из которого вырезало длинный гибкий прут, завывший в воздухе, когда оно махнуло им на пробу. Однако повозка уже покатилась, покачиваясь на скалах. Мы не загрузили даже десятую часть товара, и было понятно, что вернемся снова.

Шли мы долго, руки и плечи ломило от усилий, и через какое-то время мне даже не хотелось осматривать новую страну, видел я только гравий, скалы, купы травы под ногами да собственные мои сапоги. И я не чувствовал ничего, кроме боли в спине да пота, что стекал у меня по лицу и капал с носа. Время от времени существо, сидевшее на козлах, лупило нас прутом: не слишком сильно, но больно.

Через некоторое время мы добрались до подножья гор, где вставала обомшелая стена, сложенная из каменных блоков, увенчанных заплотом из толстых, заостренных бревен. Внутри находилось селение, в котором роились чудовища.

Меня удивило, что каждое выглядело иначе. У всех были жуткие башки звероподобных монстров, клыки, торчащие рога и шипы, но все они были совершенно друг на друга непохожи. Когда мы протолкнули повозку в ворота, раздался шум и вой каких-то труб или рогов и лай огромных черных псов, что рвались с цепи. Стояли там и мрачные дома, выстроенные из толстенных колод на каменных фундаментах, и под крышей их, поросшей мхом и травой, были треугольные отверстия, из которых сочился густой дым.

– Может, они живут в урочищах? – выдохнул Бенкей, когда нам приказали разгрузить повозку. – И это имена богов изменили их в лонах матерей, оттого они так различны.

Но я был одной большой болью и усталостью, чтобы обращать внимание на красоту этого народа. Меня больше занимало, сколько времени придется провести в таких трудах и как я сумею это вынести. Я повидал уже много чего, а потому для меня было понятно, что дальше будет только хуже. Как оно обычно и бывает в жизни.

Когда мы разгрузили повозку, раскладывая товары там, где нам приказывали, нам дали деревянный подойник, из которого мы по очереди пили некое пиво, а вернее, опивки – кислые, со странным, будто подгнившим, запахом. Однако нас не поили водой, как животных, и я решил, что это добрый знак.

А потом нам снова приказали впрячься в ярмо, и мы возвратились на пустоши. Повозка, хотя довольно тяжелая и плохо сбалансированная, была пустой, а потому тянуть ее было подобно отдыху. Вместе с нами отправились еще несколько повозок, некоторые были запряжены большими, уродливыми волами со странными рогами, раздутым горлом и толстыми спинами, покрытыми костяными пластинками, и были они куда тяжелее наших. Вокруг вышагивали медведи-оборотни, порыкивая на нас и показывая зубы.

Довольно быстро я перестал думать о бегстве. Нас окружало слишком много существ, больших и маленьких. А когда я увидел, как один из людей-медведей припустил в степь, несясь на четырех ногах, как олень, а потом, приподнявшись на задние лапы, метнул палицу в кролика, я понял, что бегство не будет легким. Даже бросься мы наутек, нас бы сразу же догнали.

Создания поменьше сидели на спинах рослых коней с коротко подрезанными рогами, с выгнутыми шеями, мощными горбоносыми головами, которые они опускали на грудь. Мне показалось, что здесь, в стране за Нахель Зим и вне известного мира, все больше, тяжелее, грубее. Такими были и обитающие здесь существа, и волы, и деревья, и даже горы.