World Of Warcraft. Traveler: Извилистый путь - Грег Вайсман (2018)

И йети вправду отступил назад! Тут бы Макасе задуматься, так ли уж непонятлив и неразумен этот зверь, но она была слишком занята сожалениями о потерянном гарпуне. Будь гарпун при ней, она предпочла бы не обращать на требования Клока внимания и убить Марджака с безопасного расстояния, пока что-нибудь не пошло не так.

Однако к такому повороту Макаса, можно сказать, была почти готова. Она ведь планировала помочь Клоку убить йети. Тот же план может сработать и с командиром огров – и даже лучше. Как только огр взмахнул топором еще раз, Макаса нанесла удар. Железные звенья лязгнули, угодив в локоть огра, и цепь захлестнула его руку. Макаса дернула цепь, заставив взревевшего огра пошатнуться, и Клок ударил Марджака дубиной в колено. Нога огра подломилась. Марджак припал на поврежденное колено. Клок взмахнул дубиной снизу вверх, и челюсть огра треснула под новым ударом. Когти Свирепого Утеса полоснули огра по спине. Огр вновь взревел – на этот раз от боли. Тут к нему подскочила и Сивет, занося над головой свой топорик-секиру. Марджак поднял свободную руку, защищая лицо, и это стоило ему пары пальцев.

* * *

Чтобы поднять оружие, Арам был вынужден отойти на добрый десяток метров. Как легко – слишком легко (да к тому же не в первый раз) – враг смог выбить саблю из его рук! Смущенный, Арам предпочел обвинить во всем саблю. «Ведь на самом деле она не моя», – сказал он себе. Да, сабля принадлежала Старине Коббу, моряку, предавшему отца Арама, переметнувшемуся к Малусу. Во время боя за корабль Грейдона Торна Кобб загнал Арама в угол и уже совсем было собрался проткнуть его насквозь, но в этот миг рухнувшая мачта «Волнохода» раздавила Кобба в лепешку. Арам, потерявший в бою уже две сабли, был вынужден вынуть ту, что носил с тех пор, из его мертвой руки. И все это время не мог избавиться от какого-то суеверного недоверия к ней. В глубине души прочно засело чувство, будто сабля все еще хранит верность Коббу, будто ей, может быть, даже нравится выскальзывать из его пальцев, будто она и сейчас стремится исполнить последнюю волю Кобба и погубить Арамара Торна.

Однако другого клинка у него не было, и потому он побежал за своей саблей. А к его возвращению все остальные уже бились с командиром огров. Остановившись позади и чуть слева от Макасы, Арам взглянул на него и поморщился. Нет, в нем не было ни капли сочувствия ни к кому из огров – тем более, к огру, убившему мать Клока, но в душе он чувствовал, что этот бой вряд ли можно назвать честным. Четверо против одного – само по себе достаточно скверно, а уж если один из этих четверых – йети из йети, другой – Макаса Флинтвилл, а третий – охваченный жаждой мести Клок… Арам не мог не почувствовать жалости к Марджаку. Совсем немного. Самую чуточку. А может, и еще меньше. Несмотря на это, он совсем было собрался вмешаться, сказать… сказать хоть что-нибудь. Но, пока он пытался подыскать нужные слова, найти способ примирить всех, Марджак огляделся по сторонам, в последний раз взглянул на странную коллекцию живых существ вокруг – таких разных, но, как один, явившихся по его душу, – повернулся к Клоку и с презрением сказал:

– Грызь нетрудно было убить.

Клок что было сил взмахнул дубиной, и на этом все кончилось. Командиру огров Марджаку настал конец, а Арам так и не смог отыскать нужных слов.

Последовала недолгая пауза. Затем Макаса шагнула вперед, чтобы освободить цепь, обмотанную вокруг ручищи мертвого огра.

Свирепый Утес направился к своим йети, чтобы освободить их от цепей.

Но Клок окликнул его:

– Свирепый Утес!

Все повернулись к нему. Вооружившись топором Марджака, Клок двинулся к Свирепому Утесу. Тот, недовольно ворча, встал в полный рост и развернулся навстречу гноллу.

Сивет едва не запрыгала от нетерпения, приготовившись посмотреть, сумеет ли Клок вернуть себе имя раз и навсегда. Судя по всему, она болела за него всей душой – едва ли не с тем же пылом, с каким еще недавно презирала «недомерка».