Дороги, которым нет конца - Чарльз Мартин (2016)

Когда солнце зашло за гору Принстон, прохлада начала выползать из теней и расселин. Здесь, наверху, холод никогда не уходит полностью, даже в летние месяцы. Он всего лишь прячется за скалами и таится в воде до захода солнца. Но сейчас, на пороге октября, он немного быстрее выползает из-за камней.

Отъезжая с автостоянки, я посмотрел в зеркало заднего вида. Биг-Биг стоял на лужайке и смотрел нам вслед.

Он улыбался.

Глава 7

Хотя Буэна Виста угнездилась за Колледжиэйт Пикс[27], это не зимний горнолыжный курорт, как Вейл, Аспен или Стимбот. Зимняя жизнь здесь тихая и размеренная. Город почти не затронут внешними влияниями. Летом дела обстоят немного иначе. С учетом близости к Континентальному водоразделу[28] с первоклассными возможностями для пеших и автомобильных экскурсий, рафтинга, плавания на байдарках и каяках и поездок на горном велосипеде, население увеличивается на пару тысяч любителей приключений из соседних колледжей, которые составляют команды для рафтинга, наводняют магазины, торгующие снаряжением, разбивают летние лагеря и ищут приключений на природе. Несколько тысяч местных жителей, которые называют «Бьюни» своим домом, терпимо относятся к притоку и оттоку любителей путешествий, как к таянию снега весной.

Это необходимость.

Театр «Птармиган» был построен как церковь в 1860-х годах. Сооруженные из гранитных блоков, высеченных из горной плоти, его стены четырехфутовой толщины поднимаются изнутри к сводчатому потолку и террасе с видом на сцену с причудливой резьбой. Около 1900 года в связи с резким сокращением количества прихожан церковь была секуляризирована, и местный антрепренер превратил ее в театр с местами на двести человек. Так продолжалось до закрытия театра в 1929 году, после чего он потихоньку ветшал и разрушался в течение пятидесяти лет. От него осталась только внешняя оболочка.

К 1990 году, когда мой отец выкупил дом на городских торгах с понижением цены до десятков пенни за доллар, стены были покрыты граффити, большинство витражных стекол были разбиты или вынесены, крыша протекала, а местные сквоттеры притаскивали сюда матрасы, где скоро расплодились крысы. Для зимнего обогрева некоторые наиболее решительные посетители сожгли несколько церковных скамей и почти все оставленные Библии и сборники духовных гимнов.

Но из-за того, что мой отец называл «конструктивной ошибкой», здешняя акустика была превосходной. Он не знал или никогда не говорил, что хочет сделать с домом, но не мог вынести мысли о том, что разрушение продолжится. Помню, как он стоял на парадном крыльце и качал головой. «Как можно секуляризировать церковь?» Отец не мог этого понять.

В чем бы ни заключались его планы насчет бывшего театра, они так и не осуществились.

Когда я впервые вернулся в Буэна Висту, то почесал затылок, внимательно посмотрел на «Птармиган» и решил закончить начатое отцом дело. По крайней мере, моим рукам найдется какое-то занятие, пока ум не придет в порядок. «Птармиган» был назван в честь высокогорной птицы, похожей на рябчика, которую окрестили «снежной курицей», за способность сливаться с окружающей действительностью, но которая, как выяснилось, называется белой куропаткой. Она предпочитает скалистые горные склоны, а ее голос похож на громкое кваканье.

Идеально подходит для меня.

Но попытка вернуть «Птармигану» его былую славу сталкивалась с одной насущной проблемой. Деньги. Когда я покинул Нэшвилл, то мало что имел при себе. С одной стороны, Джимми, с другой – воспоминания, многие из которых были болезненными. Добавьте к этому наше пронзительное расставание; поэтому я предполагал, что в борьбе между вероломным продюсером и ожесточенной Делией все деньги от написанных мною песен были безвозвратно потеряны. Потом я позвонил в свой банк в Нэшвилле.

Очевидно, наша размолвка была не первым кровавым разводом в Музыкальном Городе. Когда банкир сообщил мой баланс, я едва не уронил трубку. «Прошу прощения?»