Вокруг пальца - Йон Колфер (2013)

Именно подобная мура вкупе с последней лажей про лыжи и гром небесный придает всей стране вид некой утонченной трагикомической сказочности. И не думайте заводить мне про «Проделки старины Неда»[30]. Благодарение Христу, у нас есть пара-тройка серьезных фанфаронов вроде двух Джимми – Хини и Шеридана, – чтобы придать стране чуток солидности. Долбаные лепреконы, риверданс, домики под соломенными крышами, шиш с маслом и маком, «Тихий человек» и прочая туфта.

* * *

В общем, конверт для этого типа у меня, и я знаю, какой напрашивается очевидный вопрос:

С чего бы, ради Святой Девы, мне не рвануть в Мексику, прихватив двести штук?

Потому что Майк дал мне обещание.

«Это важная транзакция, паренек, – сказал он мне в «Медном кольце». – Усмотришь пресс-перктиву удрать, лучше подумай дважды, потому что это непременное условие сделки, и я займусь твоими ближайшими и дражайшими. Первой визита удостоится миссис Делано».

Ближайшие и дражайшие.

Это был мой младший брат. Мы делили одну комнату всю его жизнь.

Даже спустя столько лет при мысли о малыше Пэте я испытываю укол боли. Я помню, как он улыбался, показывая кривые зубы, будто старый морской волк, но глаз его никак не вижу.

Шмыгнув, я думаю: «Эдит. Настроила меня на слезливый лад, когда мне нужно быть как сталь».

Водитель такси подает голос:

– Эй, кореш! Ты чё там, плачешь?

Я беру себя в руки.

– Для тебя я мистер Четыре Ствола, малый. Еще не приехали?

Водила стучит по окну:

– Мы уж десять минут как там. Тебя чё, на воспоминания пробило или как? Ты, часом, не из тех мудил, которых вышибает в Нам[31]?

Вышибает в Нам? Сколько мне лет, что он себе думает?

«Нам» звучит как-то уж слишком чудно́. В наши дни ретроспективные вспышки относятся к «Буре в пустыне». Эти ветераны «Бури в пустыне» самодовольны и актуальны, но иракские ребятишки скоро сотрут ухмылки с их физиономий, как только сработает посттравматика.

– Не волнуйся. Если я стреляю, то вполне сознательно.

– Приятно слышать, – отзывается водила, яйца у которого совсем опустились. – С тебя двадцать два пятьдесят, приятель.

Я уже испытываю к этому парню некоторую приязнь, так что даю ему полтинник на случай, если не выйду из этого отеля. Не хочется мне, чтобы подонки обчистили мой бумажник.

– Спасибочки, мужик, – говорит тот. – Хочешь подожду?

Я подвигаюсь по сиденью в сторону тротуара.

– Можешь, если хочешь, но больше чаевых не получишь.

Машина рвет с места, прежде чем я успеваю отпустить ручку дверцы.

Нью-Йорк, Нью-Йорк, где быть задницей в порядке вещей, если только ты местный.

Дэн Макэвой, придверная гипотеза номер три: ньюйоркцы безоглядно верят, что любое место, если это не Нью-Йорк, по определению уступает великой нации пяти административных округов. Морепродукты в Бронксе лучше, чем на Лазурном Берегу. Пляжи Статен-Айленда превосходят все, что может предложить Рио-де-Жанейро, не говоря уж о том, что ни одна торговая аллея на планете не смеет даже свечку держать рядом с манхэттенской Пятой авеню. Посему большинство ньюйоркцев не путешествуют – на черта оно им? А те, кто рискует наведываться в бескрайнюю заурядность, – либо бизнесмены, либо интеллектуалы и вряд ли затеют неприятности. Не считая типов из Ист-Виллидж. Эти художественные натуры пребывают в благопристойном режиме über-ПК настолько долго, что ежатся при виде декольте. Мы с Джейсоном всегда приглядываем за субъектами с конскими хвостиками. Эти ублюдки могут ухватить менеджера по обслуживанию за сиськи и твердить, что лишь пытались добиться ее социального освобождения.

По-моему, довольно очевидно, что мы с Джейсоном располагали уймой свободного времени, когда были вышибалами в «Слотце», а заняться, кроме бесчисленных приседаний в вестибюле клуба, было совершенно нечем.

Глава 5