Плач - Кристофер Джон Сэнсом (2014)

– Это вы так полагаете. В послании государственного секретаря Пэджета говорилось, что если ваше разбирательство в Совете приведет к вашему аресту за ересь, я должен найти замену, но если вас отпустят, вы по-прежнему должны будете присутствовать. Они хотят кого-то в ранге сержанта, а вы у нас единственный такой, не считая сержанта Уэллса, который уже впадает в старческое слабоумие и, вероятно, что-нибудь перепутает. Так что вы будете участвовать как запланировано, начиная с парада по улицам в пятницу. Полагаю, у вас есть соответствующая роба и цепь.

– Роба есть, цепи нет. Кто нынче может себе позволить золотую цепь?

Казначей сдвинул брови:

– Тогда достаньте цепь, сержант, от имени Линкольнс-Инн, который вы будете представлять.

Я не удержался от дерзости:

– Может быть, инн сможет мне ее предоставить? В конце концов, он недавно завладел имуществом брата Билкнапа. У вас наверняка осталась его цепь.

– Она отправлена в Тауэр, в монетный двор на переплавку, как и остальное его золото, – отрезал Роуленд. – На сегодня хватит, брат Шардлейк. – Он ткнул в меня своим костлявым, запачканным чернилами пальцем: – Добудьте цепь. И побрейтесь. Вы похожи на бродягу.

* * *

Мне было нужно как можно скорее доставить известие о Броккете лорду Парру, но я был голоден и уже изнемог, хотя день едва перевалил за половину. Пересекая двор, в направлении трапезной, я вдруг осознал, что сжимаю руки в кулаки. Тупость Тимоти, предательство Броккета и безразличная грубость Роуленда привели меня в ярость.

Немного придя в себя после обеда, я пошел к себе в контору и попросил Барака и Николаса зайти ко мне в кабинет. По выражению лица ученика я понял, что Джек рассказал ему о моем аресте. Когда дверь закрылась, Барак воскликнул:

– Слава богу, вас отпустили!

– Не было ответа на записку? – спросил я его.

– Не было.

Я сел и посмотрел на своего помощника. Обидно, когда те, кому ты служил, бросают тебя. Особенно королева. Я сказал:

– Что ж, теперь я должен отправить еще одно сообщение в Хэмптон-Корт. Случилось кое-что еще. Лучше направить его прямо лорду Парру.

– Может быть, лучше мне его отнести, – вызвался Николас. – Страже могли сказать, чтобы не пускали Джека, а другому будет проще пройти.

Я посмотрел на молодого человека – он, казалось, пришел в себя после страшной раны, нанесенной ему письмом от отца, и все же в нем появились новая печаль и серьезность.

Барак согласно кивнул:

– Божья кровь, Никки, ты быстро осваиваешь политику! Если только не ловишь шанс посмотреть на прекрасных леди в Хэмптон-Корте, – добавил он затем насмешливо.

Овертон серьезно ответил:

– Клянусь, после того, что случилось с мастером Шардлейком, у меня ни малейшего желания ступать в королевский дворец!

– Спасибо, Николас, – сказал я.

По крайней мере, в конторе еще оставалась преданность, и я немного воспрянул духом.

– А что было в Совете? – спросил Барак.

Я рассказал своим сотрудникам о моем появлении там, о неожиданной помощи Рича и о предательстве Мартина, а закончил рассказ встречей с Роулендом и уныло спросил:

– У кого-нибудь из вас не завалялось ненужной золотой цепи?

– Роуленд – говнюк, – сказал Джек. – Как он облапошил Билкнапа – мне чуть ли не стало жаль старого негодяя! – Он посмотрел на Николаса: – Если собираешься сделать карьеру в юридической сфере, главное – не стань похожим на одного из них.

Овертон не ответил. Я внимательно следил за ним. Что он станет делать, когда через несколько месяцев его обучение у меня закончится? Убежит без оглядки, если хватит мудрости? Но мне не хотелось, чтобы он убежал.

– Значит, вы по-прежнему идете на празднества? – спросил Барак. – Мы с Тамасин завтра собираемся посмотреть на прибытие адмирала в Гринвич. Ей очень хочется.

– Мне бы тоже хотелось это увидеть, – сказал Николас.