Убить до заката - Фрэнсис Броуди (2011)

Дети пошли по неровной дорожке мимо хибары бригадира и большой вагонетки, которая перекрывала вид, если подойти к ней слишком близко. За вагонеткой начиналась пустота, темные очертания лачужек и дальних склонов.

Упала первая капля дождя.

Под прикрытием вагонетки Гарриет сунула пальцы в рот и свистнула, один раз длинно, один — коротко, условным сигналом. Если папа ее услышит, им не нужно будет проходить мимо пустых навесов, где играли в прятки гоблины.

На ее свист отозвалось только эхо.

— Мне это не нравится. — Остин сжал руку сестры маленькой горячей ладошкой. — Посвисти еще раз.

Девочка свистнула.

В будний день или в субботу утром тут были бы горластые рабочие, они бы крикнули Этану, что его ребятишки здесь.

Никакого ответа. Когда папа работал, он отгораживался от окружающего мира. Не слышал ничего и никого. Так говорила мама.

— Свистни громче, — заныл Остин.

— Не пугайся. Гоблинов здесь нет.

— Где же они?

— По субботам они уходят в Йидон. Идем.

По наклонному, неровному спуску пришлось почти бежать, глядя под ноги, не обращая внимания на навес, под которым стояла дробилка, на возвышающийся кран, на шлифовальный и распилочный сараи. Нигде тень человека так не удлиняется, как в карьере. Толкнув Остина, чтобы тот не ступил в лужу, Гарриет сама угодила в другую. Ну вот! Теперь башмаки промокнут насквозь.

Рядом с папиной хибаркой каменотеса сияли великолепием солнечные часы из синего сланца. Остин потрогал их. Провел ладошкой по линиям на циферблате, словно камень мог через кожу поведать ему свою историю.

Гарриет поставила миску с едой на часы.

— Обожди здесь.

Впоследствии она не могла сказать, почему вошла в хибарку. Сначала она увидела отцовские ботинки, их носки смотрели в волнистую железную крышу.

С чего это папа лежит?

С головой у Гарриет случилось что-то странное, словно она собиралась оторваться и полететь, как воздушный шарик. У девочки перехватило дыхание. От карьерной пыли пересохло во рту. С коленями творилось что-то непонятное. По коже побежали мурашки. Она вспомнила случай, когда старый мистер Боумен лежал на дороге за «Руном» и повозка зеленщика объезжала его стороной.

Гарриет упала на колени.

Рука у папы холодная. Лицо повернуто в сторону от Гарриет. Щека была не такой холодной. Волосы растрепаны. Она сделала то, что делала иногда: причесала волосы отца пятерней, пригладила их. От прикосновения к волосам на руке осталось что-то влажное. Кожа и волосы отца пахли одинаково, но не так, как обычно. Девочка взяла отцовскую кепку, но та не хотела надеваться на папину голову, словно она ей разонравилась, стала незнакомой. Гарриет положила кепку на скамью, но кепка соскользнула.

Откуда-то издалека доносилось испуганное нытье Остина. Оттолкнувшись от скамейки, чтобы удержаться на ногах, Гарриет поднялась, торопливо подбежала к брату и крепко прижала к себе.

— Что случилось? — спросил он тоненьким плачущим голоском.

— Просто… — начала она. — Пойдем…

— Нет!

Гарриет крепко взяла брата за плечи и развернула в сторону дома. Мальчик не хотел или не мог сдвинуться с места.

— Закрой глаза, Остин. Зажмурься хорошенько, и я проведу тебя через сказочную страну.

Он повиновался, позволив увлечь себя в мир грез. Гарриет вела его через бугры и впадины, рассказывая о стоявшем слева пряничном домике, украшенном леденцами. Нет, это не дождь. Волшебный фонтан выплескивает одуванчики и лопухи.

А себе она говорила, что влага на ее руке — малиновый щербет, а не кровь.

Но деревенские дети понимают, когда перед ними мертвое тело.

Понедельник

«Нетопырь-лодж», Хедингли

Всё в свой черед — и время, и удача,

На смену злу — добро, и горе — после счастья.

Роберт Саутвелл

Глава 1