Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Вскоре неизвестный журналист прислал Кеннану еще одно письмо. В этот раз он представился как Джордж Крымский. Он работал на «Ассошиэйтед Пресс» и часто имел дело с диссидентами. Он объяснил, что произошло. Весной этого года в Москве к нему подошел молодой человек по имени Александр Карпель и попросил о встрече. Во время разговора в машине Карпель сказал Крымскому, что он является близким другом Иосифа Аллилуева, с которым хотел бы познакомить журналиста. Крымский пришел в квартиру Иосифа, и Иосиф предложил ему прогуляться по парку неподалеку, чтобы они могли говорить более свободно. Он попросил Крымского передать его матери письмо с просьбой о возможном приезде. Очевидно, Крымский сам решил послать это письмо Кеннану.

Это второе письмо немного прояснило ситуацию, и Светлана была очень расстроена. Возможно, этот Александр Карпель был агентом-провокатором из КГБ, получившим задание через Крымского войти в контакт с Иосифом. Юрий Андропов, нынешний глава КГБ, был очень искушен в искусстве ведения «холодной войны». Прав ли был Кеннан? Он был уверен, что все это делалось для того, чтобы скомпрометировать администрацию Картера, продемонстрировав, что ЦРУ все еще плетет заговоры против СССР, используя при этом Светлану. Для него это было простое решение, но Светлана все еще колебалась между двумя вариантами. Сердце матери терзали политики, ведущие «холодную войну».

Вскоре Джордж Крымский ненадолго вернулся в США и позвонил Кеннану домой. Он говорил с Аннелизой, которая сказала, что ее муж не хочет впутываться в это дело. Тогда Крымский позвонил Светлане, и, несмотря на свое горячее желание увидеть сына, она последовала совету Кеннана и говорила с Крымским очень коротко.

Но Светлана все еще обдумывала и другой план. Джордж и Аннелиза Кеннан должны были поехать в СССР в ноябре. Кеннан мог связаться с ее сыном, чтобы узнать о том, что он в действительности собирается делать. Но неожиданно отношения с СССР ухудшились. Академик Андрей Сахаров, специалист по атомной физике и диссидент, получил Нобелевскую премию мира, и Советы были в ярости. Было неясно, выпустят ли Сахарова из СССР за наградой. (В конце концов, его так и не выпустили).

15 октября Светлана написала Кеннану. В письме она размышляла о возможных последствиях попытки связаться с сыном и рассматривала различные варианты. Если Советы так разозлены наградой академика Сахарова, то времени будет очень мало. Любое упоминание имени ее сына приведет к ней. «После вашего отъезда из Москвы один Бог знает, какие преступления они смогут ему приписать, и мы даже никогда об этом не узнаем». Это был бы «САМЫЙ ХУДШИЙ вариант – не достичь ничего, но разрушить мирное существование моего сына». Но была и другая возможность. Джордж мог открыто встретиться с Иосифом и спросить его, хочет ли он поехать к матери. Если Иосиф согласится, то Кеннан может передать его просьбу властям. Советы, конечно, не решатся отказать Джорджу.

Самой худшей ошибкой было бы остановиться на полпути. На случай, если все пойдет плохо, она приписала: «Это было бы НАСТОЯЩЕЙ трагедией… Я, конечно, предпочла бы по-прежнему никоим образом не общаться с ними обоими, ЧЕМ увидеть их в беде из-за меня… Держаться подальше от меня… это самый безопасный способ существования в этом сумасшедшем советском обществе».

Она закончила свое письмо так:

Дорогой Джордж, я люблю своих детей, и они этого заслуживают. Вы бы тоже, несомненно, их полюбили. Но… Если ничего нельзя поделать против СУДЬБЫ, то мы ДОЛЖНЫ ждать лучших времен, когда ХОРОШЕЕ станет возможно. Даже декабристы вернулись из своей ссылки, и им было позволено мирно умереть в Европе! Такова история России – и была, и остается.

В конце концов, Кеннан решил, что лучше будет не пытаться контактировать с Иосифом, и Светлана согласилась с ним, хотя молчание из России нервировало ее.