Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

Светлана писала Бобу Рейлу, что она постоянно испытывает физическую боль. Она чувствовала себя старой, использованной, и ей хотелось, чтобы ее услышали в последний раз. «Я хочу, чтобы вернулась моя репутация и слава приличной женщины. Я хочу, чтобы меня запомнили как писательницу, которая писала свои книги, не прибегая к помощи «литературных негров». Хочу, чтобы мое имя Светлана не звучало бы как угроза». Больше всего ее беспокоило, что люди до сих пор воспринимают ее как богатую женщину. Некоторые даже говорили, что она прикидывается бедной, чтобы получать социальное пособие и жилье. Один из парней Ольги как-то поинтересовался у нее: «А вы все еще пользуетесь деньгами со своего швейцарского счета?» Некий эмигрант из Венгрии докучал ей вопросом: «Скажите мне по секрету, куда вложены все ваши средства?» То, что она сама решила остановиться в Швейцарии, было ложью «кремлевского уровня». «Этот эпизод никак не хочет меня отпустить и ДО СИХ ПОР портит мне жизнь», – жаловалась она Рейлу.

В 2005 году, когда ей было семьдесят девять лет, Светлана написала Бобу и Рамоне Рейлам несколько пронумерованных писем. Создавалось ощущение, что она была намерена повторить структуру своей первой книги «Двадцать писем к другу». Целью этих писем было опровержение клеветы и наветов прошлого. Бередя свои старые раны, она вновь рассказывала историю своего бегства из Союза и прибытия в Америку, попутно срывая злость на юристах, банкирах, дипломатах и журналистах, которые обманывали и порочили ее.

Ярость Светланы была несдержанной и почти трогательной. Если она начинала ругаться, то быстро теряла контроль над выражениями и полностью выпускала пар, из-за чего многие сравнивали ее приступы гнева со сталинскими. Но можно сказать, что ее гнев имел очень русскую природу – он служил средством очищения для души. Она никогда не понимала американского обычая дипломатической утонченности. «О, как я ненавижу эту американскую привычку!» – жаловалась она. – «Как у вас дела? Замечательно! Прекрасно! Даже если у меня только что умер муж, я все равно ОБЯЗАНА сказать, что дела идут ПРЕКРАСНО!» Светлана хранила в себе затаенную боль: она чувствовала, что ее использовали, и для нее не играли роли мотивы дипломатической целесообразности. Но ее серия «Писем к Бобу и Рамоне Рейлам» иссякла вместе с ее злостью, и намерение составить из них книгу осталось нереализованным.

С Марией Андерсон Светлана повстречалась осенью 2005 года. Друг спросил Марию, не могла бы она помочь Светлане переехать в новое жилище – перевезти лишь несколько коробок на своей машине. Светлана не растеряла ни капли своего дара убеждения. Мария скоро стала возить ее везде, куда ей было нужно поехать. Она хорошо помнит случай, когда они вернулись в апартаменты Светланы в Ричлэнд-Центре и обнаружили сидящего в фойе незнакомца. Говоря с сильным акцентом, он осведомился, знают ли они Лану Питерс. Он сказал, что стучался к ней в дверь, но никто не открыл. Мария ответила: «Нет, не знаем», а Светлана добавила: «Может быть, она уехала на весь уик-энд?» Когда они оказались у Светланы в комнате, Мария осталась с ней, потому что она была явно испугана. Спустя короткое время, послышался стук в дверь. На этот раз пришел местный полицейский, который знал о Светлане. Выяснилось, что тот мужчина приехал в компании какой-то женщины на прокатной машине с нью-йоркскими номерами. Женщина звонила владельцу дома престарелых и этим возбудила его подозрения, поэтому он вызвал полицию, чтобы она проверила, все ли в порядке с Ланой. Незнакомец заявил, что все, что он хотел – подписать у Светланы экземпляр ее книги. Полиция выдворила их обоих из города.

* * *