Искусство учиться - Джош Вайцкин (2007)

Разочарование — неизбежный спутник на дороге к славе. Через некоторое время можно тихонько спросить, что же случилось во время игры. Если между мамой и сыном существует глубокое взаимопонимание, то Дэнни, конечно же, поймет: мама спрашивает о его переживаниях, а не о шахматных ходах (почти все ошибки имеют как техническую, так и психологическую причину, но разбор партии следует отложить на потом, когда Дэнни с тренером подробно проанализируют причины поражения). Может быть, он не сумел сосредоточиться? Или растерялся и совершил несколько ошибок подряд? Возможно, он был излишне самоуверен? Нетерпелив? Не вывел ли его из равновесия соперник своей беспрестанной похвальбой? Он чувствовал усталость? Дэнни наверняка может что-то сказать о своем психологическом состоянии, поэтому его обсуждение можно сделать ближайшей задачей в непрерывном процессе — интроспективные размышления на эту тему представляют собой очень эффективный механизм приспособления к стрессовым нагрузкам. В ходе обсуждения Дэнни поймет, что каждое поражение таит в себе зерна будущей победы. Он станет более зрелым психологически и осознает, как важно не приобретать плохих привычек.

Сердечные, способные к сочувствию, постоянно поощряющие своего ребенка родители и тренеры способны помочь ему завоевать весь мир. Как взрослые мы несем ответственность за себя и формирование здорового, свободного мировоззрения ребенка. Нам необходимо заставить себя вступить в игру, отдать все силы и сделать выводы из результата — неважно, позитивного или негативного. Увы, мы не научимся ничему на примере результата, для достижения которого не приложили максимума усилий. Совершенствоваться можно, только преодолевая сопротивление. Мы учимся, только прилагая усилия и достигая самых дальних рубежей собственного сознания.

В ходе моего взросления как шахматного игрока постоянно приходилось сталкиваться с неизвестными ранее вещами. Благодаря темпам развития моя жизнь постоянно напоминала жизнь рака-отшельника, не имеющего возможности провести в одном и том же панцире больше нескольких дней. Мне следовало изучить малоизвестные, заведомо неудобные для меня шахматные позиции. Предстояло встретиться с новыми сильными соперниками, недавно эмигрировавшими из стран Восточной Европы или Советского Союза. Не раз приходилось совершать дальние поездки на очередной турнир и сталкиваться с чуждыми культурными и шахматными обычаями, каким-то образом адаптироваться к ним, не отвлекаясь от турнира.

Помню, как в одиннадцать лет я поехал на чемпионат мира в Румынию, чтобы представлять США в возрастной категории игроков до двенадцати лет. Каждая страна послала на турнир своего чемпиона. Мы с отцом не сразу смогли найти место проведения турнира в день открытия, поэтому я опоздал к началу первой партии. Когда же наконец занял свое место за столом напротив чемпиона Катара, прошло уже тридцать минут из отведенного мне на ходы времени — серьезная потеря. Дело ухудшалось еще и тем, что, взглянув на доску, я не узнал ни одной фигуры. Нетрадиционный шахматный набор, который Румыния выбрала для проведения чемпионата, был мне абсолютно незнаком.

В результате я оказался перед исходной шахматной позицией, которой раньше никогда не видел, — как будто стал явью один из моих ночных кошмаров, в котором я не помнил, как ходят шахматные фигуры, а глаза слепили вспышки фотоаппаратов. Момент был очень тревожный.

Тем не менее я довольно успешно справился с ситуацией: сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, совершил первый ход и далее играл почти вслепую. Шахматы у меня в крови, даже если этот набор не слишком их напоминает. Я делал ходы быстро, чтобы нагнать упущенное время, прогнозировал развитие событий в уме, как много раз делал во время тренировок, и выиграл партию без особого напряжения. Остаток вечера был потрачен на то, чтобы хоть немного привыкнуть к фигурам необычного вида; зато остаток турнира сложился для меня на редкость удачно.