Искусство учиться - Джош Вайцкин (2007)

Жертвами моего нового способа воспитания устойчивости к шуму стали родители и сестра. Несколько раз в неделю, занимаясь шахматами в своей комнате, я врубал громкую музыку. Иногда это была музыка, которая мне нравилась, а иногда нет. Много месяцев из моей комнаты доносились грохочущие гимны буддийских монахов, доводившие сестру до крайнего раздражения. Наш небольшой дом наполнялся моими дикими концертами, но, как ни странно, семья мирилась с этим кошмаром. Идея состояла в том, чтобы приучиться не реагировать на шум, каким бы он ни был. В этот период жизни, в одиннадцать с небольшим лет, я зачастил в шахматные магазины неподалеку от дома, где можно было сыграть несколько блиц-партий, а игроков окутывали клубы сигаретного дыма, который я всегда ненавидел. Ну и конечно, я по-прежнему играл в парке на площади Вашингтона, где зрители всегда рады вмешаться в игру со своими советами или добродушными шутками. Заставить окружающих не шуметь или перестать курить было просто невозможно, так что мне оставалось только попытаться интегрировать окружающую обстановку в свой мыслительный процесс. Поэтому, если звучали песни «Бон Джови», то моя игра становилась несколько более агрессивной, чем под спокойную классическую музыку. Песнопения буддийских монахов почему-то стимулировали к невероятным шахматным открытиям. Голоса зрителей в парке воодушевляли меня так же, как и в детстве. Я даже научился мириться с дымом сигарет.

Когда мне исполнилось четырнадцать, а потом и пятнадцать лет, прочность моей мягкой зоны подверглась настоящему испытанию. На соревнованиях сильнейших юных шахматистов США появилась целая группа иммигрантов из Советского Союза. После распада этой страны многие сильные игроки оттуда решили искать счастья на западе. Эти дети были прекрасно подготовлены и обладали отменными бойцовскими качествами. Многие прошли школу знаменитых дворцов пионеров в Москве и Ленинграде[10]. Новые соперники имели целый репертуар психологических трюков, представлявших немалую опасность.

Один из наиболее интересных приемов применил русский мальчик, которому я проигрывал несколько месяцев подряд, пока наконец не подобрал ключик к его игре. Он был очень сильным игроком, поэтому наши партии отличались огромным напряжением. По непонятным причинам, играя против него, я часто был невнимателен в критических ситуациях. Как-то раз старый болгарский гроссмейстер Руди Блюменфельд подошел к моему отцу в Маршалловском шахматном клубе и спросил, знаем ли мы, какой прием применяет против меня мой противник. Мы этого не знали. Он объяснил, что в решающие моменты матча, когда мне требовалось сосредоточиться и терпеливо искать наиболее точное продолжение партии, он начинал легонько постукивать какой-нибудь шахматной фигурой по краю стола — почти неслышно, но в определенном ритме; это проникало в подсознание и замедляло мои размышления. Эта тонкая тактика оказалась весьма эффективной, и позднее я выяснил, что она была разработана советской школой гипноза и контроля мозга. Во время нашей следующей игры я специально следил за этим постукиванием, и точно — в критические моменты оно слышалось достаточно отчетливо. Потрясающе! Но, зная, что происходит, я мог использовать его прием против него же.

Некоторые другие юные русские шахматисты прибегали к гораздо менее изящным приемам, выходившим за рамки спортивной этики. Один из этих парней, бывший моим традиционным соперником на протяжении нескольких лет, имел привычку незаметно пинать меня под столом в важные моменты игры. Он мог встать из-за стола прямо во время турнира и подойти к своему тренеру, знаменитому гроссмейстеру, чтобы обсудить положение на доске на русском языке. Такое поведение вызывало жалобы, но практически мало что можно было предпринять, поскольку никто не знал, о чем именно они говорят.