Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

Второй наемник резко затормозил и покачнулся. Его лысый череп шелушился от солнечного ожога. Он поднял арбалет, но иоаннит отступил в сторону и плашмя ударил лезвием спонтона по тому месту, где стремя соединялось с изогнутым ложем. Арбалет качнулся вниз и выстрелил. Стрела вонзилась в засохшую грязь на улице, так что торчать осталось одно оперение. Рыцарь повернул лезвие пики и проткнул убийце горло. Почувствовав, что достал до позвоночника, он отступил назад и одновременно поднял пику. Послышался скрежет стали о кость, и лезвие освободилось, а мертвое тело наемника упало через порог лицом вниз. Лысая голова дергалась на обмякшем теле, изо рта текла кровь, превращая пыль на дороге в жидкую грязь. А в арке прохода появилась еще одна темная фигура, подсвечиваемая сзади свечами.

Матиас прильнул к стене, и вылетевшая из темноты стрела вонзилась в деревянную стену дома на противоположной стороне улицы. Лишившийся руки наемник стоял на коленях в двух ярдах позади Тангейзера и в оцепенении смотрел на кровь, хлеставшую из рукава. Противовесом спонтона госпитальер пробил дыру у него в макушке: глаз убитого вывалился из глазницы и повис на ниточке нерва.

Затем рыцарь решил рискнуть, надеясь, что раскусил тактику врага. Он заглянул в арку.

Третий наемник натягивал тетиву, продев ногу в стремя арбалета. Единственным, что удивило Тангейзера, была скорость, с которой он это делал. В зубах убийца держал стрелу. Матиаса больше беспокоили два других головореза, чье оружие уже заряжено, но полумрак не мог скрыть того обстоятельства, что в церкви больше никого не было. Иоаннит вошел.

– Он здесь! Он здесь! – крикнул третий наемник, выхватив изо рта стрелу.

Похоже, он сам не сознавал, что голос у него охрип от страха.

Рыцарь позволил ему вложить стрелу в паз, а затем ударил спонтоном в грудь. Уклонившись от черной пенистой струи, хлынувшей из рассеченного пищевода, он выдернул из-за пояса наемника запасную стрелу и зажал ее зубами. Потом Матиас выхватил арбалет из ослабевших рук, позволил телу соскользнуть с наконечника пики в притвор и правой рукой перехватил оружие, приготовившись использовать его как дротик. После этого он прошел к двери, через которую утром попал в дом Ла Фосса.

Полуоткрытая дверь находилась рядом с алтарем в стене правого прохода. Петли у нее были слева, а открывалась она в коридор. Тангейзер проверил арбалет. Дуга стальная, паз для стрелы вырезан из оленьего рога. Наконечник стрелы напоминал гигантский гвоздь для подков. Арбалетная стрела была короткой, что было очень удобно для наемных убийц, и с сорока ярдов могла пробить стальную кирасу.

Госпитальер услышал, как священник умоляет двух оставшихся убийц освободить его – с отчаянием человека, не стыдящегося повторять свою просьбу. Однако у наемников хватило здравого смысла не делать этого. Причитания Ла Фосса, вероятно, заглушили те негромкие звуки, которыми сопровождалась смерть трех их подельников. Подойдя к двери, Матиас выглянул.

Четвертый убийца стоял, слегка присев, футах в пятнадцати от двери, спиной к Тангейзеру. За ним взывал к Господу Ла Фосс, прячущий голову между прибитыми к двери руками. Его тело загораживало добрую половину прохода. Узкое пространство затрудняло движения наемника, которому нужно было повернуться вокруг своей оси и выстрелить. Судя по движениям головы и плеч, он пытался разглядеть, что происходит позади священника.

– Мунт! – позвал он. – Черт возьми, где ты там?

Послышался приглушенный крик его скрытого от глаз товарища.