Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

– Вот именно, – выпалил Говард. И тут же добавил: – Я уже давно знаю этого человека. Мы терпеть друг друга не можем. – Картер быстро повернулся к Лейле: – Я надеюсь, вы простили мое несносное поведение в прошлый раз. Я и в мыслях не хотел вас обидеть или причинить вам боль.

– Уже давно об этом забыла! – улыбнувшись, ответила Лейла и протянула руку Говарду.

Когда они сели за стол, Картер окинул взглядом собравшееся здесь светское общество. После того скандального случая с Бругшем он больше ни разу не заходил в роскошный отель. Бругша тоже давно не было видно в Луксоре. От Сайеда Картер знал, что немец продолжает заниматься махинациями, вывозя дорогие археологические находки за границу. При этом также всплывало имя Айята.

В кухне отеля «Уинтер пэлэс» готовили французские повара. но можно было заказать и арабские блюда. Картер выбрал себе утиное мясо в листьях мелокии [15], Лейла и Айят решились на жареную ягнятину с начинкой, тушенной в верблюжьем молоке и политой кисловатым соусом.

Прежде чем завязался разговор, к Айяту подошел темнокожий слуга в белой галабии и красной феске и сообщил новость. Дело было срочное и требовало немедленного ответа Айята. Ага прочитал записку и велел слуге.

– Скажи мудиру, что я сейчас приду!

– Какие-то неприятности? – поинтересовался Картер.

– Одному Аллаху известно. Мудир из Кены сейчас проездом в Луксоре. Он ожидает меня на своем корабле. Мне очень жаль, мистер Картер. Придется отложить наш разговор, надеюсь, вы не будете против… Если мудир зовет, Айят должен повиноваться.

Говард понимающе кивнул, и Ага добавил:

– Но не печальтесь. Не сомневаюсь, что Лейла скрасит этот вечер и поужинает с вами. Вы ведь мой гость, мистер Картер. Иншаллах.

Прежде чем Говард успел что-то ответить, Мустафа Ага Айят исчез.

Лейла смущенно улыбнулась.

– Думаю, это не будет вам неприятно?

– Неприятно?! Я прошу вас! Если вы желаете провести вечер в моем обществе… Я не уверен лишь в одном: подходит ли мое общество такой женщине, как вы.

Пока четыре официанта подавали блюда, Лейла вдруг заговорила по-английски:

– И какое же общество, по-вашему, мне подошло бы больше всего?

Говард пропустил ее вопрос мимо ушей и, запинаясь, спросил: Вы… говорите по-английски?

– Вас это удивляет, мистер Картер? Что ж, отвечу на ваш вопрос: да. А кроме того – по-французски и по-немецки. Я училась в высшей женской школе в Лозанне.

Картер от удивления не мог вымолвить и слова.

– Или вы думали, что я неграмотная? Танцовщицы могут читать и писать, мистер Картер. Возможно, не все, но Айят дал мне приличное образование. Когда мне исполнилось восемь лет, он купил меня у моих родителей за пятьдесят египетских фунтов. Это звучит пошло, но для меня это было большое счастье. Я была одной из девятнадцати детей и сегодня бы наверняка попрошайничала или воровала, если бы Айят не вырвал меня из нищеты. Это было в традициях моей страны. В Лозанне я научилась всему, чему сегодня могут научиться девочки. Так почему же мне не быть благодарной всю оставшуюся жизнь Мустафе Айяту? Он не требует от меня ничего невозможного. Немного любви, иногда – кое-какие общественные обязанности. А вообще, он предоставляет мне полную свободу. Вы, как европеец, наверное, не понимаете этого?

– Почему же? – ответил Говард, хотя с трудом воспринимал исповедь Лейлы.

– А вы? Что привело молодого англичанина в Луксор? Я не хотела вас обидеть, мистер Картер, но у вас вид не самого счастливого человека.

Говард испугался, ему показалось, что Лейла видит его насквозь. Ему стало стыдно. Неужели он должен признаться, что Лейла права?

– Ах, знаете, – начал он и впервые взглянул в ее большие темные глаза, – у всех археологов, которые живут здесь уже долгое время, есть свои причуды. Они ищут прежде всего сокровища прошлого, но в действительности пытаются обрести самих себя. И я – не исключение.