Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

Карнарвон отправился к дому Картера на запряженной лошадьми повозке, которая ждала у берега. Увидев в окнах дома свет, он приказал извозчику остановиться и взобрался на каменистый холм. Тишину пустыни внезапно нарушил громкий смех его дочери. Лорд осторожно приоткрыл дверь и незаметно пробрался внутрь дома. Сейчас Карнарвон пожалел, что много выпил. Алкоголь возымел свое действие, и лорд с трудом стоял на ногах. Он на ощупь пробрался через темную переднюю к комнате, из которой доносились звуки. Вдруг наступила тишина. Пьяный Карнарвон остановился, вглядываясь в темноту.

Он не знал, как долго таился, замерев на месте, но потом резким движением распахнул дверь и вошел в комнату.

– Папа! – смущенно вскрикнула Эвелин.

Она сидела наполовину раздетая у Картера на коленях и лихорадочно прикрывала свою наготу. Оба любовника впопыхах пытались выйти из затруднительного положения. Картер презрительно заметил, поправляя одежду:

– Следовало бы постучать из вежливости. Я думал, люди в высшем свете обучены манерам.

Карнарвон, чувствуя неловкость, стоял как вкопанный и не произносил ни слова. Наконец он выплеснул всю свою злость и разочарование, жестко заявив хозяину дома:

– Манеры, мистер Картер, не позволяют и пальцем прикасаться к даме, которая помолвлена с другим! – Он подошел к Говарду и принял угрожающую позу.

Раскинув руки, Эвелин встала между мужчинами.

– В этом не только вина Говарда, – робко произнесла она. – Я все тебе объясню!

– Что тут еще можно объяснять, дитя мое? – Лорд Карнарвон протрезвел в один момент. – Ты ведешь себя как потаскуха из Сохо. Я не знаю, какое объяснение здесь можно придумать!

– Милорд, умерьте свой пыл! – возмутился Картер. – Вы все же разговариваете со своей дочерью!

– Которую вы обесчестили, мистер Картер. Надеюсь, вы способны понять, какими последствиями может обернуться для вас эта история.

Вдруг стало тихо, так тихо, что слышно было даже далекие крики сыча. Эвелин, отойдя в сторону, смотрела на Говарда расширившимися глазами. Она надеялась, что Говард ответит: «Само собой, милорд, я, конечно, женюсь на вашей дочери». Но Говард молчал, он молчал, будто ничего не произошло, и смущенно смотрел на лорда.

– Говард! – желая его ободрить, воскликнула Эвелин. – Говард, почему ты ничего не говоришь?

Картер взглянул на девушку, но ей показалось, что он смотрит куда-то сквозь нее.

– Говард!

Картер упорно молчал.

«Почему, – думала Эвелин, – почему он не говорит моему отцу, что любит меня? Или он совсем меня не любит? Неужели я так в нем ошибалась?» Эвелин разочарованно отвернулась, не обращая внимания на отца, с упреком взирающего на нее. Во взгляде лорда читались слова: «Теперь ты видишь, чего стоит этот Картер?»

Говард сам не понимал, что с ним случилось. Конечно, он любил Эвелин. Но с тех пор как его светлость напомнил ему о недостойном происхождении и возрасте, в Говарде что-то надломилось. Он понимал, что его никогда не примут в высших кругах, и боялся, что из-за этого разрушатся их отношения с Эвелин. Наверное, для Говарда это был бы небольшой преходящий триумф, но в то же время – всего лишь временное счастье.

Лорд кивнул в сторону двери и сказал дочери:

– Внизу ждет экипаж. Спускайся! Я сейчас приду!

Эвелин повиновалась. Взгляд, который она бросила Картеру на прощание, причинил ему боль.

– Мистер Картер, – снова заговорил Карнарвон после того, как они остались вдвоем, – все, что сейчас произошло в этой комнате, должно остаться между нами троими. Я думаю, нам не миновать катастрофы, если жених Эвелин, лорд Бешам, узнает об этом. Я требую, чтобы вы дали слово чести, что будете молчать. Эвелин молода и любопытна, но от вас я ожидал большей рассудительности. – С угрюмым лицом он протянул Картеру руку.

Говард смотрел на нее, как на руку прокаженного. Он медлил, но потом, не скрывая отвращения, все-таки пожал ее.