Охота за слоновой костью (В джунглях черной Африки) (Другой перевод) - Уилбур Смит (1991)

Там хранился арсенал парка. Джонни сквозь дверь видел стойку с ружьями у дальней стены. Отчаяние сделало его ноги свинцовыми: Джонни вспомнил, что ни одно ружье не заряжено. Таково было установленное лично им правило. Патроны спрятаны в закрытом металлическом сейфе под ружейной стойкой.

Все это пронеслось у него в голове в то мгновение, когда он устремился к двери.

Краем глаза он видел, как мерзавец со шрамом поворачивает ствол в его сторону, и на полпути к двери Джонни упал на пол и, как акробат, нырнул под очередь, прошившую комнату.

Перевернувшись и вскочив, Джонни услышал, как мужчина выругался, и снова устремился к двери. Он понимал, насколько опасен противник. По тому, как привычно тот держит оружие, он видел, что это убийца. Чудо, что он все еще увертывается от огня с такого близкого расстояния.

В воздухе повисло облако кусочков штукатурки, выбитых пулями из стены, и Джонни прыгнул сквозь него, хотя знал, что ничего не выйдет. Слишком хорош человек с автоматом. А дверь чересчур далеко, и до следующего залпа до нее не добраться.

Часы в голове у Джонни продолжали идти; он прикидывал, сколько времени потребуется противнику, чтобы восстановить равновесие. При стрельбе очередями ствол автомата всегда немного поднимается, независимо от действий стрелка; требуется доля секунды, чтобы опустить ствол для второй очереди.

Джонни рассчитал точно и рванулся в сторону, но на мгновение опоздал.

Стрелок опустил ствол, чтобы компенсировать его подъем.

Одна пуля пробила бедро Джонни, не задев кость, но вторая прошла через ягодицу и разбила бедренный сустав, раздробив головку и тело тазовой кости.

Три остальные пули пролетели мимо, потому что Джонни успел метнуться в сторону. Но его левая нога отказала, и он тяжело прислонился к дверному косяку, пытаясь удержаться от падения. Инерция заставила его съехать по стене, со скрипом процарапав ногтями штукатурку. Кончилось тем, что он замер на одной ноге лицом к стене. Левая нога болталась на разбитом суставе, а руки он широко расставил, как на распятии, пытаясь удержать равновесие.

По-прежнему улыбаясь, стрелок перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами. Он старался беречь боеприпасы. Каждый патрон стоит десять замбийских квач, и его приходится сотни миль тащить в мешке за спиной. Каждый патрон бесценен, а хранитель ранен и полностью в его руках.

– Теперь ты умрешь.

И он выстрелил Джонни в живот.

Воздух с шумом вырвался у Джонни из легких. Страшная сила удара прижала его к стене и согнула вдвое, потом он упал вперед. Джонни во время войны уже бывал ранен, но в него ни разу не стреляли в упор, и потрясение от такого удара превзошло всякие ожидания. От пояса вниз его парализовало, но сознание оставалось кристально ясным, словно поток адреналина в крови необычайно обострил восприятие.

«Притворись мертвым!» – подумал он, уже выполняя это решение. Нижняя часть тела была парализована, но он заставил расслабиться торс. Тяжело, как куль с зерном, он упал на пол и больше не шевелился.

Голова Джонни повернулась в сторону, грудью он прижимался к холодному бетонному полу. Джонни лежал неподвижно. Он слышал, как стрелок прошел по полу, резиновые подошвы его обуви негромко скрипели.

Потом эта обувь оказалась в поле зрения Джонни. Пыльная, изорванная почти до верху. Носков не было, и острый запах от ног, оказавшихся в нескольких дюймах от лица, ударил Джонни в нос.

Джонни услышал металлический щелчок затвора: замбиец снова переключил порядок огня, – потом почувствовал холодное прикосновение ствола к виску. Человек собирался произвести контрольный выстрел.

«Не шевелись», – заставлял себя Джонни.

Это была его последняя отчаянная надежда. Он знал, малейшее его движение – и грянет выстрел. Он должен убедить стрелка, что мертв.