Цитадель - Арчибальд Кронин (1939)

В это время он заметил, что Эньюрин Рис из глубины комнаты наблюдает за ним. И когда он уже повернулся к дверям, длинноголовый директор подошел к перегородке, держа в руках чек. Тихонько его разглаживая, он искоса поглядел на Эндрю через очки:

– Добрый день, доктор Мэнсон. Как поживаете? – Пауза. Директор втянул в себя воздух через желтые зубы. – Гм… Вам угодно внести эту сумму на свой личный счет?

– Да, – ответил Эндрю с некоторым удивлением. – А что, разве сумма слишком мала, чтобы открыть текущий счет?

– Нет-нет, доктор! Дело не в сумме. Мы очень рады иметь вас в числе клиентов. – Рис замялся, рассматривая чек, затем посмотрел Эндрю в лицо своими маленькими недоверчивыми глазками. – Э… Вы желаете внести это на свое имя?

– Ну разумеется!

– Прекрасно, прекрасно. – Лицо его внезапно изменило выражение и осветилось бледной улыбкой. – Я только так подумал… Хотел проверить. Какие чудные дни стоят, не правда ли? Будьте здоровы, доктор Мэнсон, будьте здоровы!

Мэнсон вышел из банка озадаченный, спрашивая себя, что нужно было от него этому лысому, застегнутому на все пуговицы субъекту. Но только через несколько дней он получил ответ на этот вопрос.

XII

С тех пор как Кристин уехала на каникулы, прошло уже больше недели. Эндрю так был занят родами Сюзен Морган, что успел зайти к ней только на несколько минут в самый день отъезда. Он не поговорил с ней. А теперь, когда ее не было, тосковал по ней всем сердцем. Лето в этом городе было ужасно мучительным. Весенняя зелень, увянув от зноя, давно стала грязно-желтой. Горы словно пылали в лихорадке, и когда в неподвижном, истомленном зноем воздухе эхом раскатывались из рудника или каменоломни ежедневные взрывы, они, казалось, заключали город в сверкающий купол звуков. Рабочие выходили из шахт с лицами, покрытыми, будто ржавчиной, рудной пылью. Дети играли как ни в чем не бывало. Старый Томас, кучер Пейджа, заболел желтухой, и Эндрю приходилось всех больных обходить пешком. Шагая по раскаленным улицам, он думал о Кристин. Что она думает о будущем, о возможности счастливой жизни вместе с ним?

И вдруг, совсем неожиданно, он получил записку от Уоткинса с просьбой зайти к нему в контору.

Управляющий принял его любезно, пригласил сесть, пододвинул ему через стол пачку сигарет.

– Вот что, доктор, – начал он дружеским тоном, – я давно уже хотел поговорить с вами, и давайте обсудим это дело раньше, чем я представлю смету на будущий год. – Он остановился, чтобы снять с языка желтую полоску табака. – Ко мне приходило множество наших ребят, и во главе всех Имрис Хьюз и Эд Уильямс, просят зачислить вас штатным врачом нашего предприятия.

Эндрю выпрямился на стуле, охваченный волнением и радостным удовлетворением:

– Вы хотите передать мне практику доктора Пейджа?

– Не совсем так, доктор, – медленно возразил Уоткинс. – Видите ли, положение создалось трудное. Мне приходится считаться с рабочими. Я не могу исключить из штата доктора Пейджа, так как есть много рабочих, которым это не понравится. Поэтому я в ваших интересах попробую просто как-нибудь ухитриться втиснуть и вас в штат. Тогда те, кто захочет, могут очень легко перейти от доктора Пейджа к вам.

Оживление исчезло с лица Эндрю. Он нахмурился, сидя все в той же напряженной позе:

– Но вы же понимаете, что этого я не могу сделать. Я приехал сюда в качестве помощника Пейджа. Если я выступлю его конкурентом… Нет, ни один порядочный врач не сделает этого!

– Другого выхода нет.

– Но почему вы не хотите передать мне его практику? – настаивал Эндрю. – Я бы охотно уплатил ему за нее часть своих доходов. Это было бы совсем другое дело.

Уоткинс упрямо покачал головой: