Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Соединенные Штаты продолжали сохранять нейтралитет, но внимательно наблюдали за событиями в Европе, особенно за действиями Германии.[882] Вашингтон склонялся к поддержке Антанты, позволял союзникам пользоваться обильными американскими финансовыми и промышленными ресурсами.[883] США подошли вплотную к столкновению с Германией вследствие развязанной последней неограниченной подводной войны, в частности, после потопления пассажирского лайнера «Лузитания». Кроме того, Америку по-прежнему сильно беспокоили угрозы стабильности в Западном полушарии. Уже в ноябре 1914 года доверенное лицо президента Вильсона полковник Эдуард Хаус указывал, что Бразилия является «основной целью притязаний Германии», и отмечал, что кайзер более не воспринимает доктрину Монро как применимую к регионам ниже экватора.[884] Но главной проблемой, конечно, была Мексика. В Вашингтоне прекрасно понимали, что Берлин, как выразился государственный секретарь Роберт Лансинг в октябре 1915 года, желает «содействовать тамошней сумятице до тех пор, пока Соединенные Штаты не будут вынуждены вмешаться»; США же надеялись избежать интервенции, насколько это было возможно. «Наши… отношения с Германией, – продолжал Лансинг, – должны стать первоочередной заботой; всякие контакты с Мексикой следует рассматривать именно в данном ключе».[885] Но после набега Вильи на Коламбус президенту пришлось ответить. В конце марта 1916 года карательная экспедиция под командованием генерала Першинга пересекла мексиканскую границу. Американцы не смогли перехватить Вилью, вызвали волну негодования по всей Мексике и были вынуждены уйти, не достигнув ни одной из поставленных целей. Отныне Соединенные Штаты, которые публично отвергали аннексии, оказались обречены на вечное вмешательство в дела Латинской Америки. Во всех случаях целью являлось не просто сохранение или восстановление стабильности на своем «заднем дворе», но и необходимость предотвратить появление третьей силы, способной угрожать южному флангу США.

Война, разумеется, определяла европейскую внутреннюю политику. Поначалу она помогала исцелить внутренние разлады. В Австро-Венгрии правительство воспользовалось этой возможностью, чтобы приостановить работу парламента. Ирландские гомрулеры и юнионисты единодушно предпочли схватку с Германией стычкам между собой. Консерваторы сплотились для поддержки военных усилий либерального правительства, не столько ради защиты Бельгии, сколько чтобы помешать Германии раздавить Францию и тем самым уничтожить привычный европейский баланс сил.[886] Среди левых Независимая лейбористская партия высказалась за войну (но против капитализма) и заподозрила Германию в агрессии вследствие ненависти к «круппизму».[887] Во Франции левые и правые объединились в «Union Sacrée»,[888] чтобы сражаться с захватчиками. В России общественное мнение также сплотилось вокруг царя, когда тот решил воевать с «тевтонами» и реализовать «историческую миссию» по овладению черноморскими проливами. Дума проголосовала за повышение налогов и военные кредиты. В Германии социалисты подписали Burgfrieden – «мир в крепости» – на период военных действий; кайзер объявил, что больше не признает партий – «есть только немцы». Все основные парламентские партии одобрили выделение правительству необходимого финансирования в 1914 году; без этих денег конфликт очень быстро угас бы сам собой либо завершился бы поражением того государства, где не удалось достичь согласия. Главной причиной, по которой немецкие и французские социалисты поддержали националистов, было вовсе не «ложное сознание», а опасение того, что иначе они окажутся в милости царского деспотизма или кайзеровского абсолютизма. В этих условиях призыв Второго интернационала к всеобщей забастовке во имя «удушения» империалистической войны и скорой революции остался втуне.