Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Кремль тоже весьма скептически отнесся к пакту Келлога – Бриана, в котором «идеалисты» видели залог мира и международной доброй воли. В Москве пришли к мнению, что для окончательной победы революции в долгосрочной перспективе Советскому Союзу необходимо мобилизовать внутренние ресурсы для отражения любой потенциальной агрессии. В июле 1928 года на съезде партии Бухарин заявил, что война «будет главной проблемой нашего времени» и у СССР «мало времени», чтобы подготовиться.[1004] Милитаризация молодежи неуклонно возрастала. Директива первого пятилетнего плана (1928) особо отмечала возможность новой войны или интервенции в качестве причины скорейшего завершения программы индустриализации. Новая экономическая политика с ее свободным рынком сельскохозяйственной продукции осталась в прошлом. Зависимость от иностранных экспертов и поставщиков подлежала искоренению. Коллективизация крестьянских хозяйств была призвана обеспечить излишки продовольствия, чтобы накормить рабочих, которые строили заводы, где будет производиться вооружение, гарантирующее безопасность СССР. Колхозников фактически «привязали к земле»; многих расстреляли за отказ сотрудничать. Так состоялось «второе закрепощение» крестьян, и появился новый «класс служащих» для удовлетворения внешних потребностей государства. В этом отношении именно 1927–1928 годы, а вовсе не 1917-й, ознаменовали начало социальной трансформации России, вызванной внешней политикой.[1005] Родился «сталинизм».

План Дауэса и пакт Келлога – Бриана задали контекст, в котором Гитлер написал свою вторую книгу (1928). В этой работе, которая была опубликована лишь после Второй мировой войны и посвящалась исключительно вопросам внешней политики, будущий фюрер продемонстрировал, насколько изменились его стратегические воззрения с момента написания «Mein Kampf» в конце 1923 года. Пораженный масштабами недавней американской экономической интервенции в Европе и ростом промышленного и культурного влияния США, Гитлер теперь уделял гораздо больше внимания могуществу Соединенных Штатов.[1006] Он указывал, что Германия достигла пределов своего внутреннего демографического развития, однако сами размеры США («Американского союза», в его терминологии) «позволяют беспрерывно расти на протяжении столетий».[1007] Он писал, что американцы – «молодой, расово отобранный народ», во многом «нордическое немецкое государство», которое сохраняет свою силу благодаря «специальным стандартам иммиграции», возвышающим их над расово деградирующей «Старой Европой». Это «медленно ведет к новому определению судьбы мира по воле народа североамериканского континента». Давая прямой отпор «панъ-европейцам», Гитлер нападал на тех, кто «хочет предложить Европейский союз Американскому союзу в целях предотвращения угрожающей мировой гегемонии североамериканского континента». В отсутствие истинных расовых «ценностей», писал он, Европейский союз неизбежно окажется не более чем «еврейским протекторатом», послушным «еврейским стимулам». Создание такой «великой европейской державы» предполагает «расовое поглощение ее основателей», следовательно, она не выстоит против Американского союза. Таков был ответ Гитлера Штреземанну, Бриану и Куденхове-Калерги. Все просто: немецкий Volk не сравняется с «американским народом» и будет «безнадежно отставать» до тех пор, пока территория рейха не «расширится значительно» на восток.