Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Влияние международных кризисов на внутреннюю политику Западной Европы было весьма ощутимым. Франция осознала насущность создания в монархии стабильной финансовой базы. Повышение налогов было необходимым, но блокировалось парламентом, который отказывался одобрять королевские указы (вдобавок «капризность» парламента увеличивала для правящего режима стоимость кредитов на международных финансовых рынках). Конфликт, что называется, витал в воздухе, ибо расходы на Семилетнюю войну и на программу реконструкции флота после 1763 года требовалось как-то оплачивать. В 1768 году в Бретани произошла полномасштабная конфронтация: местный парламент обвинил губернатора в неконституционном повышении налогов для финансирования локальной обороны. Парламент в Париже и региональные парламенты поддержали Бретань. Ситуация выглядела тупиковой. Годом позже генеральный контролер предупредил, что «финансы Вашего Величества находятся в самом плачевном состоянии». У короны не осталось выбора. В январе 1771 года канцлер Мопу распустил парламент, несмотря на яростное сопротивление.

Международная турбулентность конца 1760-х и 1770-х годов усилила интервенционистские настроения в Европе. В 1770-х минимум трех германских князей арестовали за злоупотребление властью.[351] В Британии известные авторы и члены парламента, такие как Джеймс Босуэлл и Берк, выступали в защиту Корсики, которую французы оккупировала в 1768 году, изгнав харизматичного патриота Паскаля Паоли, и за свободу Польши.[352] Причиной многих интервенций являлись, разумеется, своекорыстные мотивы. В самом деле, эффективная защита прав меньшинств зависела от взаимосвязи чувств и стратегии; два этих элемента далеко не всегда можно было разделить. Сочувствие делу «свободы» на Корсике, например, проистекало из озабоченности за судьбу свобод в Британии и желания сдержать Францию, от которой эти свободы и зависели. С другой стороны, верно и то, что государства вмешивались в защиту прав, которые сами же нарушали, либо дома, либо за границей. Французская гарантия имперской конституции и обеспокоенность России нарушением польских «свобод» – самые яркие тому свидетельства. Многим европейским государствам или их населению поэтому можно простить некоторую двойственность отношения к интервенциям во имя «свободы» и «толерантности, но фактически нацеленным на сохранение подчиненного положения ряда стран».

При этом «гуманитарная обеспокоенность» не сводилась к стремлению отыскать соринку в глазу соседа и нежеланию увидеть бревно в собственном глазу. Данное утверждение можно проиллюстрировать примером карибского острова Сент-Винсент, аннексированного Британией у Франции и используемого для снабжения продовольствием Барбадоса. Некоторые считали, что туземцы заключили союз с французами на Мартинике. Местные плантаторы требовали колонизировать Сент-Винсент, и Лондон подумывал истребить караибов, однако отказался от этого намерения, посчитав его неэтичным. Депортация тоже виделась непрактичной, посему было рекомендовано создать резервацию. Когда туземцы оказали сопротивление, против них в 1772 году началась вооруженная кампания. Сообщения о зверствах британских войск вызвали громкие протесты в парламенте, зазвучали требования расследовать «жестокую и бессмысленную», как представлялось общественному мнению, операцию. Член парламента Барлоу Трескотик выступил от имени многих, когда осудил войну против «невинного и безобидного народа».[353] В том же году законодательно запретили рабство в самой Британии, хотя рабский труд по-прежнему широко использовался в колониях, а британские корабли продолжали возить рабов через Атлантику. Вскоре парламент приступил к изучению положения караибов. Очевидная «гуманитарная» озабоченность выплеснулась за пределы страны.