Будучи еще совсем молоденькой, я подрабатывала на каникулах официанткой в отеле. Я научилась распознавать супружеские пары, которым наконец-то удавалось вовремя закончить работу, найти приходящую няню, раздобыть деньги, зарезервировать столик и провести ночь вместе. Они сидели за одним из столь ценимых столиков для двоих, смотрели на знаменитый вид, открывающийся на ущелье, переживая в себе все то, через что им пришлось пройти на протяжении дня, и совсем не понимая, как же им вести себя друг с другом. Их руки соприкасались, лежа на белой скатерти. Жалкое самоуспокоение. Как будто бы они все еще любят друг друга. Про себя я поздравила нас. Я заклеила коробки скотчем, а черные полиэтиленовые мешки отнесла на свалку. Мы уже забронировали наш столик на двоих.

Мы переезжали на новое место в первый день самого свирепого месяца. Энджи и Люсьен должны были приехать к нам утром, чтобы попрощаться.

Я проверила мой мобильник.

– Она не приедет. На Энджи ни в чем нельзя положиться. Успокойся. Нам надо ехать.

Марк, сидя за рулем, барабанил по нему пальцами. Завернутые в полиэтилен ящики уже были погружены в автофургоны, а я все еще стояла, словно пластмассовая фигурка в пустом кукольном домике.

– Подождем две минутки, – попросила я.

Когда я уезжала… когда мы уезжали, я все время смотрела назад. Энджи так и не появилась. На улице никого не было, как будто кто-то стер всю нашу жизнь со школьной доски.

Вечером, когда грузчики уехали, а мы переделали все, что смогли, на новом месте в первый день, Марк сделал мне два подарка. Первым подарком была стеклянная цапля. Невероятно хрупкая вещица. Клюв у цапли был острым, как сосулька. Шея представляла собой нечто невообразимо тонкое. Вторым подарком была бутылка шампанского. Ее подарили нам несколько лет назад в Лондоне. Мы решили, что разопьем шампанское на серебряную годовщину нашей свадьбы.

– Не кажется ли тебе, что мы немного спешим? В прошлом месяце минуло двадцать два года, – рассмеявшись, произнесла я.

– А кому какое дело? У нас уже не будет большей причины для праздника, чем сейчас.

Я вытерла руки о кофту.

– Обычная бутылка шипучей гадости сейчас может разорить банк, а эта стоит целого состояния. Я уже не говорю о том, что одета неподобающе.

– Ты понятия не имеешь, как сексуально выглядит твоя попа в запыленных легинсах. Об очаровании распущенных волос я даже упоминать не буду, – заявил муж, выуживая два пивных стакана из коробки.

– Не говоря уже о неумышленной легкой небритости на щеках, – парировала я.

В джинсах и мешковатой футболке муж смотрелся ничего себе так. Со всей этой грязью на одежде Марк уже мог смело обращаться, без риска быть выгнанным за помощью в благотворительный магазин.

– Выйдем во двор, – предложил он.

Дочь не прислала даже текстового сообщения.

Я опустила руку с зажатым в ней мобильником прежде, чем Марк увидел, чем я занимаюсь.

Он поставил стаканы на столбик ограды под дубом и выстрелил пробкой. От хлопка вылетающей пробки ягнята испуганно бросились наутек по холодному склону холма.

– За нас! – провозгласил Марк.

– И за Велл!

Под открытым небом было холодно, поэтому шампанское мы допивали уже в кровати. Так мы делали, когда только-только влюбились друг в друга. Внезапно все встало на свои места, и я поверила в то, что все плохое осталось позади, а будущее, подобно заставке на экране моего компьютера, будет наполнено красотой, голубизной и зеленью. Я обняла моего вновь обретенного, обновленного мужа Марка…

А мобильник сообщил, что никаких новых сообщений не приходило.