Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер (2015)

Мне трудно было унять тогда дрожь. Я ощутила, что вновь дрожу, сейчас, вспоминая то черное небо, Полярную звезду – все, что видела и не замечала тогда, когда стоило замечать.

Дорогой Марк!

Я не получаю от тебя никаких известий. Не знаю, из-за чего это. Возможно, ты мне не пишешь, а может быть, мне просто не передают твоих писем.

Я только хочу знать, как дела у Энджи. Ничего больше.

Вспоминаешь ли ты Велл? Я вспоминаю тебя. Подлесок никто не прочищает. Прошлогодний шпинат дал урожай. Чернослив цветет. Ты являешься частью всего этого и даже больше. Помнишь ту ночь, когда я предложила продать Велл, а ты спросил: «Загадаешь желание?» Мне бы хотелось знать, что бы ты тогда загадал.

Мне одиноко. Я не могу понять, почему ты не пытаешься со мной связаться, после того как мы более двадцати лет жили под одной крышей. Что мне обо всем этом думать? Прошу тебя, пожалуйста, приезжай ко мне, приезжай в Велл. Я и прежде мало что могла без тебя. Теперь я вообще превратилась в ничто.

Я не знаю, кто убил Люсьена. Если ты знаешь и когда-то любил меня, возвращайся и скажи мне, какой бы ужасной ни была правда. Если это не мы, то вместе сможем скорее докопаться до истины.

Рут

Мальчишка постучал в дверь. Ничего важного. Он пришел сообщить, что на несколько часов отключат электричество. Им надо заделать брешь в ограждении. Это объясняло, почему стихла сирена тревоги. Меня порадовало то обстоятельство, что кто-то хотел пробраться в мою тюрьму. Мальчишка рассмеялся. От таких желающих нет отбоя. Мне нравилось, как он смеется. Его невинность и идеализм произвели на меня настолько сильное впечатление, что я, даже сама от себя такого не ожидая, рассказала Мальчишке, что написала мужу письмо с просьбой приехать ко мне повидаться. Вот только все это впустую, ведь никто не знает, когда мне позволят отослать это письмо. Мальчишка перевел взгляд на пол. Я тотчас догадалась, что поставила его в неудобное положение, как будто выпрашивая его послать письмо вместо меня. Это было нехорошо с моей стороны.

– Впрочем, не важно, – сказала я. – Я там написала ужасную чушь, полную слезливой жалости к самой себе. Лучше будет послать письмо тогда, когда мне разрешат. В этом состоит преимущество бумажных писем над электронными…

– Я могу послать ваше письмо, – оборвал мои словоизлияния Мальчишка.

Он еще совсем юный, порывистый и рисковый. Сейчас он сделал ужасно непредусмотрительный шаг, пересек разграничительную линию, и все изменилось. Комнату заполонило чувство несоответствия. Крышечка косо сидела на чайнике для заварки. Холодильник, взревев в последний раз, умолк, когда отключили электричество. Подошвы моих туфель неуклюже шаркали по линолеуму. Хотя сейчас было не позже шести часов вечера, в кухне сразу как-то потемнело.

– Нет, не стоит этого делать, – тихо произнесла я.

– Ничего, – настаивал Мальчишка, – но мне придется его прочитать.

Повернувшись, я взглянула на него.

– Это не ради предписаний цензуры и всей прочей глупости. Просто, если об этом узнают, я всегда могу сказать, что действовал в соответствии с предписаниями. Если меня поймают, то отошлют отсюда, следовательно, от меня вам больше никакой пользы здесь не будет.

Я прикасалась большим и указательным пальцами к краешку конверта, но никак не решалась его вскрыть.

– Это того не стоит, – сказала я. – Сколько бы мне еще ни осталось, думаю, недолго я проживу здесь узницей, вы вскоре закончите службу, и вся жизнь у вас впереди. Если вы останетесь после службы в армии без положительных рекомендаций, как говорится, ваша песенка спета. Я правильно выражаюсь?

Мальчишка пододвинул стул к кухонному столу и уселся. На его лице отражалось внутреннее замешательство. Во второй раз за последние пять минут он нарушил установленные в армии правила.

Затем он попытался встать, но я его остановила:

– Нет. Посидите здесь.

Я присела напротив.

– Где Третий?