Короли Жути - Николас Имс (2017)

– Правда, правда, – подтвердил Келлорек, с поклоном отступая в сторону; он снова осклабился, но уже без прежнего радушия.

В юности Келл промышлял преступными делами. Впоследствии его жестокий, нахрапистый нрав стал большой подмогой в посредничестве, когда приходилось выколачивать деньги из тех заказчиков, что пытались отвертеться от оплаты за уговоренную работу. Однако если раньше Клэю такая жестокость была по душе, то теперь он горько об этом сокрушался.

– Ну, давай же, – подначил Келлорек. – Бери, не стесняйся.

Гэбриель, с опаской направившись к статуе, зацепился за угол золоченого саркофага и едва не упал.

Посредник гаденько захихикал:

– Эй, осторожнее! Там Кит Неубиенный. Дохлый, как дверной штырь, но ему только дай побегать да языком почесать. То еще трепло, не зря же я его туда запер.

Гэбриель медленно поднялся по ступеням помоста, на последней ступеньке обернулся. Так и не найдя слов, чтобы подбодрить друга, Клэй просто кивнул. Было ясно, что Гэб не сможет выдернуть меч из руки изваяния, и Келлорек это тоже хорошо понимал.

С другой стороны, если подумать, то вот же он, Клэй, здесь, а не дома, с женой и дочкой. Нет, от Гэбриеля можно ожидать всякого, он способен на любые сюрпризы.

Сначала Гэб резко дернул клинок, но тот не шелохнулся. Гэбриель расправил плечи, кашлянул, уперся ладонью о локоть изваяния и, покрепче обхватив рукоять, потянул меч на себя. Шли секунды. Гэбриель прервал свое занятие, размял пальцы и взялся за меч еще раз. Келлорек и големы молча смотрели на происходящее: посредник с интересом, а големам все было по фигу. Клэй даже дышать перестал и лишь молился про себя, чтобы Веленкор выскользнул из каменной руки божества и со звоном упал на пол.

Вместо звона послышалось тихое завывание, будто откуда-то издалека. Звук нарастал, усиливался и наконец перешел в протяжный, визгливый вой – Гэбриель изо всех сил тянул клинок. В конце концов он сдался и, тяжело дыша, с ненавистью уставился на свою правую руку, как будто она его предала.

– Ну что, Пузочес, – дружелюбно обратился к Клэю Келлорек. – Я погляжу, ты сберег Черное Сердце. Такому сокровищу не место на захолустной заставе. Давай я его у тебя куплю?

– Не продается, – буркнул Клэй; ему очень не понравился странный поворот беседы.

– Да ладно тебе… Я вот за этот раритет готов отвалить… ну, марок пятьсот. По-моему, сейчас тебе золото важнее, чем старый обшарпанный щит.

Пятьсот престольных марок! Клэй отчаянно старался сохранить невозмутимое выражение лица. Келлорек не любил торговаться, бил наотмашь. А пятьсот золотых монет для Клэя – целое состояние. Можно начать новую жизнь, пристроить дочку в хорошую охфордскую школу, распрощаться с опостылевшим зеленым плащом караульного, открыть постоялый двор, о котором они с Джинни давно мечтали… Жаль, конечно, что Черное Сердце над камином уже не повесишь, зато можно придумать что-нибудь другое. Например, картину. Или оленью голову. Посетителям ведь нравится ужинать под остекленелым взглядом отрубленной оленьей головы…

Келлорек, заметив замешательство Клэя, продолжил сиропно-сладким голосом:

– А ты все дурью маешься, Пузочес. Хорошо еще, если потеряешь только щит. – Он кивнул в сторону Гэбриеля, который повис на руке изваяния, пытаясь разомкнуть каменные пальцы. – Тебе и вправду охота лезть в Жуть? Там ведь если чудовища не прикончат, так дикари сожрут. Или подцепишь черногниль… – Он покачал головой. – Думаешь, твои бывшие соратники так прямо все бросят и отправятся с вами? Муг сейчас проворачивает прибыльное дельце, а Матрик сидит на престоле, правит страной, он от этого ни за что не откажется, ни за какие сосульки в преисподней. А Ганелон… по-моему, Ганелон вас всех ненавидит лютой ненавистью. Сам знаешь за что.

– Ай! – Гэб, умудрившись порезаться о край клинка, прижал окровавленную ладонь к груди и слабо попинал меч в надежде хотя бы чуть-чуть его расшатать.