Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли (2008)

Вид Хаггопяна потряс меня. Конечно, я видел немало его фотографий, и меня часто удивлял странный блеск, который эти фотографии, казалось, придавали его чертам. Собственно, единственные нормальные его фотографии, которые я видел, относились к периоду до 1958 года, и я считал более поздние снимки попросту результатом неудачной съемки. Его редкие появления на публике всегда бывали весьма краткими, и о них никогда не сообщалось заранее. Так что к тому времени, когда начинали щелкать камеры, он уже обычно направлялся к выходу. Теперь же, однако, я понял, что возводил напраслину на фотографов. Кожа его действительно блестела, подчеркивая его черты и даже отчасти отражая солнечный свет. Вероятно, что-то не так было у него и с глазами – по его щекам из-под темных очков тонкими струйками стекали слезы. В левой руке он держал шелковый платок, которым то и дело промокал предательскую влагу. Все это я заметил, идя ему навстречу по причалу, и с самого начала вид его показался мне странным – и даже отталкивающим.

– Добрый день, мистер Белтон, – его хриплый голос явно диссонировал с его вежливой манерой поведения. – Прошу прощения, что заставил вас столько ждать. Я получил ваше сообщение в Фамагусте, в самом начале моей поездки, но, боюсь, у меня не было возможности отложить работу.

– Ничего страшного, сэр. Уверен, наша встреча более чем сполна вознаградит мое терпение.

Его рукопожатие потрясло меня не в меньшей степени, хотя я изо всех сил старался не подавать виду, а после того как он повернулся, направляясь к дому, я незаметно вытер руку о край футболки. Дело было не в том, что ладонь Хаггопяна была мокрой от пота, чего вполне можно было ожидать – мне скорее показалось, будто я схватил горсть садовых улиток!

Еще с лодки я заметил комплекс труб и клапанов, ведших от моря к дому, а теперь, приближаясь следом за шагавшим неуклюжей, покачивающейся походкой Хаггопяном к большому желтому зданию, я слышал приглушенный шум работающих насосов и льющейся воды. Когда мы оказались внутри огромного, полного освежающей прохлады бунгало, стало ясно, что означали эти звуки. Неудивительно, что этот человек, столь любивший море, окружил себя делом всей своей жизни. Дом представлял собой самый настоящий гигантский аквариум!

Вдоль стен тянулись массивные стеклянные резервуары, иногда длиной с целую комнату и высотой до потолка. Солнечный свет, падавший через внешние, похожие на иллюминаторы окна, отбрасывал зеленоватые тени на мраморный пол, отчего казалось, будто находишься на огромной подводной лодке.

Нигде не было ни надписей, ни табличек, описывающих обитателей огромных резервуаров, и пока Хаггопян вел меня из комнаты в комнату, мне стало ясно, почему в них нет никакой необходимости. Хаггопян лично знал каждый экземпляр, комментируя на ходу, пока мы по очереди переходили из одного крыла бунгало в другое:

– Вот это – необычное кишечнополостное, с глубины в три тысячи футов. Его трудно поддерживать при жизни – давление и все такое. Я называю его Physalia haggopia, и оно смертельно опасно. Если одно из этих щупальцев хотя бы коснется вас… фьюить! Португальский кораблик – дитя по сравнению с ним, – сказал он, показывая на огромную пурпурную массу с длинными тонкими зеленоватыми щупальцами, покачивавшуюся в воде посреди огромного резервуара. Ловко выловив из открытого аквариума на близлежащем столе маленькую рыбку, Хаггопян бросил ее своему «необычному кишечнополостному». С плеском упав в воду, рыбка поплыла вглубь, прямо к одному из зеленых щупальцев – и тотчас же замерла! В течение нескольких секунд чудовищная медуза завладела добычей и не спеша начала ее поглощать.

– Со временем, – заметил Хаггопян, – она сделает то же самое и с вами!

* * *