Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли (2008)

– Ага! – прервал меня Кроу. – Отлично! Ты впервые увидел его фотографию, и при этом он весьма известная фигура, о его фирме постоянно говорят в новостях, и так далее. Я тоже впервые ее увидел.

– Вот как? – озадаченно сказал я.

– Да, это очень важно, Анри. Могу даже рискнуть предположить, что фотографии мистера Магрусера появляются крайне редко.

– И что? Возможно, он стесняется камеры.

– Так оно и есть, и на то имеются весьма серьезные причины. К этому мы тоже перейдем, а пока давай поужинаем!

Именно эта черта характера Кроу всегда меня раздражала – его склонность перескакивать с одной темы на другую, как бы между делом, ничего не объясняя и вынуждая постоянно блуждать в потемках. Конечно, он поступал так лишь тогда, когда знал, что его слушателям никуда не деться. Но в данном случае вряд ли он собирался меня помучить, просто дал возможность подумать немного самому – чем я и занялся, пока он нес с кухни холодного жареного цыпленка.

II

Штурм Магрусер… В самом деле, необычное имя. Естественно, иностранное. Может, венгр? Маг… мадьяр? Впрочем, я в этом сомневался; несмотря на явно восточные черты, кожа его отличалась бледностью. А его имя, Штурм? Если бы я чуть лучше владел языками, возможно, я до чего-нибудь и додумался бы. И еще его странная скрытность, плюс замечание Кроу, что его фотографии появляются крайне редко?

Когда мы поели, Кроу спросил:

– Что скажешь насчет V после его фамилии?

– Гм? Ну, сейчас это довольно распространенная мода, – ответил я, – особенно в Америке. Это означает, что он пятый в своем роду, пятый Штурм Магрусер.

Кроу кивнул и нахмурился.

– Ты так думаешь? В данном случае вряд ли, поскольку он поменял имя после смерти родителей. – В голосе его вдруг почувствовалось напряжение, но прежде чем я успел спросить его, в чем дело, он снова расслабился. – А что скажешь насчет его национальности или, вернее, происхождения?

– Румын? – спросил я наугад.

Он покачал головой.

– Перс.

– Сильно же я ошибся, да? – улыбнулся я.

– Как тебе его лицо? – настаивал Кроу.

Взяв папку с вырезками, я снова взглянул на фотографию.

– В самом деле, странное лицо. Какое-то бледное…

– Он альбинос.

– А! – сказал я. – Ну да. И еще ему, похоже, очень не нравится, что его фотографируют.

Он снова кивнул.

– Верно предполагаешь… Ладно, Анри, хватит пока об этом. Сейчас расскажу тебе, какие я сделал выводы из этой заметки, когда впервые ее увидел. Как ты знаешь, я собираю всевозможные вырезки из тех или иных источников, кусочки фактов и фрагменты информации, которые меня интересуют или кажутся мне необычными. Мне рассказывали, что многие оккультисты заядлые коллекционеры. Тебе самому нравятся древности, старые книги и безделушки, во многом как и мне, но ты не отдаешь им всего себя, как я. И тем не менее, если ты изучишь все мои собрания вырезок, ты, скорее всего, обнаружишь, что эта, пожалуй, самая обыденная из всех них. По крайней мере, внешне. Мне же она показалась весьма пугающей и тревожной.

Он сделал паузу, чтобы налить еще бренди, и я наклонился ближе к нему, желая в точности узнать, что он имеет в виду.

– Да, – наконец продолжил он, – ты считаешь меня странным типом, но я вовсе не эксцентричен, в обычном смысле этого слова. И даже если это так, – поспешно добавил он, – это мой выбор. Так или иначе, я считаю, что с моим душевным здоровьем все в порядке.

– Ты самый здравомыслящий человек из всех, кого я встречал, – сказал я.

– Я бы не стал утверждать столь уверенно, – ответил он, – и, возможно, вскоре у тебя появится повод изменить свое мнение, но на данный момент я в здравом уме. И как в таком случае я могу объяснить то омерзение, то болезненное отвращение, тот ужас, которые охватили меня после того, как я открыл утреннюю газету и наткнулся на ту фотографию Магрусера? Я не мог этого объяснить… – Он снова замолчал.