– Успокойся, успокойся.

– Мне страшно. Не отпускай меня.

– Попробуй снова уснуть. Я здесь.– Я не хочу больше спать, я не хочу видеть сны.

На следующий день у моей психологини

– Это те же картины, вокруг них было то же золотистое свечение и этот ужас, я никогда в жизни такого не испытывала. Твердое понимание того, что это конец, мое тело искорежено и исчезает навсегда. Младенец сидел рядом со мной, с закрытыми глазами, затем этот грохот, от которого лопаются барабанные перепонки, волчьи глаза в зеркале заднего вида, я сойду с ума, доктор, если так будет продолжаться.

– Сумасшествие не может начаться со снов. Когда вам последний раз снился подобного рода сон?

– Где-то месяц назад.

– Значит, каждый месяц.

– Да, каждый месяц с тех пор… как прошло два года со времени моей трансплантации.

– Это логичная ассоциация.

– Но что это значит? Неужели кошмары будут сниться до конца моих дней? Что мне делать?

– Освободите себя от всех вопросов, связанных с вашей пересадкой… Пришло время.

– Но что означает этот сон?

– Я уже говорила вам, Шарлотта, я не специалист подобного рода расшифровки. У меня нет таланта Фрейда, и вся интерпретация остается субъективной. Сны символичны. Они выражают то, что вы не осознаете наяву. Разгадать смысл слов, понять, что они символизируют, – ваша задача. Неуправляемый автомобиль, скорость, враждебность ночи, младенец…

– Я бы хотела знать, кто был моим донором.

– Зачем?

– Чтобы отблагодарить, чтобы понять… откуда появилось это сердце, это вроде желания знать свои корни…

– Но это совсем другое. Ваш донор никак не связан с вашими снами и еще меньше – с вашими корнями, вы заблуждаетесь. Ваша личность, происхождение – не в этом пересаженном сердце. Это плод воображения. Сердце – всего лишь орган, хотя и удивительный. Ваше сердце – пересаженное. Оно билось в другом теле. Теперь оно бьется в вашем. Операция, само собой, привела к каким-то изменениям в вашем организме, как и любое вмешательство. Но ключ у вас в голове, а не в сердце.– Это странно, но иногда я думаю обратное, я чувствую… неизвестное сердце.

Обедая с Лили, я рассказываю ей о своих кошмарах, испытывая тревогу, охватывающую меня каждый раз, когда я затрагиваю эту тему. Она хочет купить мне словарь толкования сновидений, затем придумывает интерпретацию, чтобы успокоить меня.

Огромная скорость, тянущаяся дорога, автомобиль, в котором она видит меня пленницей, – символы моей жизни, которая противоречит моей настоящей природе и желаниям. Враждебная ночь – это моя профессия, люди, с которыми я работаю, забывающие обо мне. Младенец – это второй ребенок, которого у меня уже не будет, а зеркало заднего вида… Лили подчеркнуто выдерживает небольшую паузу, прежде чем закончить с триумфом: «Это прошлое, которое преследует тебя, это итог сорокалетия. Все это нормально», – убеждает меня Лили вслед за Клер.

– Ну, с тобой мне даже не нужен словарь.

Антуан, мой агент, в очередной раз спрашивает меня по телефону, как я поживаю. Вместо традиционного «все хорошо!», полного вымученного энтузиазма, я говорю довольно реальное «так себе…».

Мне снятся кошмары, повторяющиеся и мучительные. И когда приходит день, я с ужасом жду ночи.

– Бедняжка… Тебе нужно проконсультироваться с кем-нибудь, кто умеет толковать сновидения. К тому же есть словари, я думаю. Тебе стоит увидеться с Пьером, ясновидящим, о котором я тебе говорил, он невероятный, он не только ясновидящий, но еще и терапевт, он шикарный.

– А кроме этого? Есть какие-нибудь новости для меня?– Я встретил Тони, она планирует разные мероприятия, она позвонит тебе, рекламная кампания книги не закончена.