Чужое сердце - Шарлотта Валандре (2011)

Под действием лекарств вчерашний вечер остается еще на несколько секунд терпимо туманным. Я обнимаю сама себя в кровати, съеживаюсь, лежа на боку, устремив глаза в небо. Боковая оборонительная позиция. Неожиданно я ощущаю, как что-то давит мне на спину, и вздрагиваю. Икринка впервые потерся о меня. Может быть, сегодня день чудес? Прошедшая ночь забудется, и Стивен позвонит мне в отличном настроении, чтобы пригласить меня пообедать… Я обнимаю Икринку, слушаю его безостановочное мурлыканье, прижавшись к нему ухом, как будто слушаю шум моря в ракушке. Мне нравится это непрерывное гудение. Икринка не покидает меня, он поворачивает голову и тычет мне мордочкой в бок. Кажется, животные действительно способны чувствовать эмоции своих хозяев. Я снова вспоминаю эту необычную женщину, эту заводчицу в ее ангаре, «животные приносят мне радость, одно удовольствие»…

Сегодняшний день должен быть особенным. Что-то новое должно произойти. Я делаю над собой некоторое усилие и наконец встаю. Заметив мобильный, я решаю выключить его. Если Тарин отец захочет со мной связаться, он знает мой домашний номер, мою красную линию, которой я никогда не пользуюсь. С молчащим мобильником я чувствую себя лучше. Я предпочитаю не знать. Прятать голову в песок. Исчезнуть в ворохе огромных страусиных перьев, как выдохшаяся артистка варьете. Нет новостей – добрая новость. Я выйду из дома, проветрюсь, сменю обстановку.

Я знаю, куда я отправлюсь! На улице я шагаю решительно, глядя прямо перед собой, я не вижу ничего, кроме пути, по которому упрямо двигаюсь вперед. Дневной свет радует прохожих. Я чувствую их хорошее настроение. На углу возле универмага «Бон Марше» я поворачиваю налево, на улицу дю Бак, я уже почти там, я вся горю. Я пробегаю еще пару десятков метров, затем прохожу под портик. Это моя любимая часовня. На самом деле она не очень красивая, но изображение Чудотворной Девы в ней просто идеально. Она появилась тут более века назад. Вера собиравшихся здесь паломников, молча стоявших перед ней в почитании и созерцании, сила их молитв, безграничность их надежды на чудо наполняют часовню. Моя мать носила медальон с изображением Чудотворной Девы.

Здесь полная стилистическая неразбериха. Часовня Чудотворной Девы Марии интернациональная, всех конфессий. Я открываю дверь из светлого дерева, склонив голову, осеняю себя крестом и направляюсь туда, куда нужно идти, чтобы получить прощение, к подножию алтаря. На неудобных мраморных ступенях со стоптанными и сглаженными краями я молюсь, стоя на коленях, как мои братья и сестры. Это со мной нечасто случается, потому что я не тверда в вере. Мне кажется, что страдания человечества противоречат идее живого и всемогущего Бога. «Бог создал человечество, а живет оно по законам дьявола», – говорил Тристан Бернар [16] . Почему из-за религии гибнет столько людей?

Но сегодня я хочу верить, я молюсь Святой Деве. Я люблю этот материнский образ со спокойным, чуть грустным, склоненным лицом, которое является для меня воплощением абстрактной веры, нереального Бога, не обладающего благоденственным влиянием на мир. Мне нравятся одежды этой величавой женщины, великолепные складки, небесная голубизна, окаймленная белым, золото и божественные лучи, бесконечными веерами расходящиеся от Ее рук, как в моих снах. «О Мария, зачавшая без греха, молись за нас, пришедших к Тебе». Это молитва, выгравированная вокруг лика Девы. Я не размышляю, я молюсь, я повторяю про себя эти написанные слова. Если любовь уходит – как часто бывает, – я бы хотела, чтобы она вернулась и, пока это не случится, верить в ее возвращение. Еще я бы хотела не страдать больше, я уже получила свое. Вот, только это, Чудотворная Дева. Затем я молюсь за то, чтобы Бог проснулся, молюсь за людей – тех, кого я люблю, и даже тех, кого не люблю, за этот беспокойный мир, где будет расти моя дочь.

Я выхожу из часовни, ободренная своими молитвами, оживленная, освещенная этим днем, который обещал быть таким мрачным.